Егерь императрицы. Виват Россия! - стр. 10
– Шипов лес. – Рогозин кивнул на обступающие дорогу вековые дубы. – В Богучарах правитель уездной канцелярии рассказывал мне об этих местах. Именно здесь по повелению Петра Алексеевича наши первые боевые суда строились, чтобы потом на Азов с войском пойти. Вот тут, в этих самых местах, как раз и зарождался наш русский флот. Заметили, господа, какие названия у сёл, через которые мы проходим? Гвазда, Пузево, Клёповка, Чернавка. Села эти работный люд, переселённый сюда в начале века, основал, и величал он их согласно тому делу, которое в них велось. В Гвазде ковали гвозди, в Клёповке – клёпки для бортов, в Чернавке гнали смолу, ну а в Пузеве делали «пуза», то есть корпуса для кораблей. Дон совсем рядом, с левой стороны верстах в пяти он от нас, вот с Осереди и сплавляли потом корпуса к Павловской верфи, где их далее оснащали.
– Смотри-ка, до моря о-го-го сколько, считай, из глубины земли корабли выходили, – заметил Хлебников. – Неужто у Азова нельзя было их собирать?
– Нельзя, – покачав головой, произнёс Егоров. – Устье Дона турки запирали надёжно. Батареи стояли на всех протоках донской дельты, а степь была под рукой у крымских ханов, вассалов османского султана. Попробуй ты эту верфь у моря заложи, спалили бы её на раз.
Девятнадцатого марта хлынули дожди, и в Павловске полк только лишь сделал ночёвку, а уже затемно с утра следующего дня вышел на тракт. Терять время было нельзя, впереди было ещё сто шестьдесят вёрст сильно разбитого пути до Воронежа. В помощь работной команде дополнительно определили по десять человек из каждой роты. Вывозили людей и распределяли по самым сложным участкам дороги, в том числе конными эскадронами. Работа была привычная, и егеря работали споро. Неприятность произошла только лишь при переправе через реку Икорец. Копыто одной из лошадей, запряжённых в сани фуражного обоза, соскочило с настила, и она резко встала, возничий выматерился и хлестнул её что было сил, понукая. Резко рванув, лошадь вынесла повозку с подготовленной дороги вбок. Раздался треск, и сани вместе с ней скрылись в образовавшейся полынье, а в воде барахтался только лишь один ездовой.
– Хватай верёвку! Держись за шест! – голосили подбежавшие штрафники. – Хватайся скорей, дурень, утонешь!
Перепуганный обозный из последних сил ухватился за верёвку, и его голова ушла в воду.
– Тяни-и! – что есть сил рявкнул Кожухов. – Тонет!
На помощь подбежало ещё несколько человек, поднатужившись, егеря́ подтащили воющего ездового к ледяной кромке.
– Ложись! Ползком только, братцы, а то сами провалимся! – рявкнул фурьер. – Там лёд тонкий! Руку давай, руку нам тяни!