Размер шрифта
-
+

Егерь императрицы. Тайная война - стр. 1

Часть I

Шпионские войны

Глава 1. Гнев начальственный и справедливый

– Ать-два! Ать-два! Левой, левой! Ать-два! Ать-два! Левой, левой! Шире шаг! Носочек тянем, рядовой Федотов!

Вот уже третий час егеря особой команды разбрызгивали сапогами грязную и густую кашицу на небольшой площади Бухареста.

– Лютует его благородий, хужее чем в гренадёрском батальоне гоняет своих солдат энтой шагистикой, – ворчал худощавый жилистый рядовой, прибывший к егерям с пополнением из охотников-пехотинцев.

– Разговорчики! Ты, Тарас, только что из полковой мушкетёрской роты к нам пришёл, а окромя балабольства ну никакого толку с тебя нет, даже вон строем ходишь, словно бы снулая утка! – поддел новичка подпоручик Егоров.

– Ещё раз я что-нибудь в строевой шеренге сегодня услышу, пойдёшь вон к нашему амениннику в напарники, а то ему там, поди, скучно одному!

– Ать-два! Ать-два! Левой, левой! Ать-два! Ать-два! Левой, левой! – и три десятка егерей, сопя и ругаясь про себя, опять зашлёпали по периметру импровизированного плаца. В центре же его стоял навытяжку сам «аменинник» всего сегодняшнего действия – Фёдор Лужин собственной персоной, или, как его все звали между собой в команде – Цыган. Два старших унтера, Макарыч с Карпычем, стояли подле него по бокам и строго следили, чтобы нога солдата с вытянутым носком держала бы ровную параллель и не опускалась бы книзу раньше положенного времени. Но, как видно, силов у Федьки было уже совсем мало, и он, негромко поскуливая, всё время срывал её вниз.

– Подними копыто своё, дурачина! Хватит уже здеся лоботрясничать-то на людях! – зло буркнул один из унтеров контролёров. – Из-за тебя, Федька, вся эта срамота тут нонче творится, так что и неча тебе здеся вот отлынивать, да ещё и скоморошничать перед нами.

– Всё равно никого не разжалобишь, колобродина! – добавил второй унтер. И Цыган опять с самым несчастным видом начал задирать свою ногу, обутую в короткий егерский сапог.

Сверху пошёл холодный мелкий дождь, серые шинели на солдатах быстро намокли и начали давить усталых хозяев своей тяжестью. Умаялись сегодня все изрядно. Издалека, со стороны главного штаба раздались, наконец-то, сигнал горна и барабанный бой, который с небольшой паузой подхватили затем в разных концах города. Подразделения расквартированной в Бухаресте Первой дунайской армии генерал-фельдмаршала Румянцева готовились к принятию пищи. Артельные кашевары с этой самой секунды имели полное право выставлять солдатские котлы для обеда или же выдавать сухарный и какой-либо другой провиантский порцион своему личному составу.

Наконец командир закончил счет, хмуро оглядел замерший на месте строй и махнул рукой Гусеву:

– Фурьер, всё, закончили на сегодня. Отбей сигнал «к трапезе». Команда идёт на квартиры!


– Жуй, жуй, шельма, – ворчал на осунувшегося от усталости и недосыпа Цыгана унтер Карпыч. – Тебе ещё две ночи свой самый дрянной караул нести. По себе знаю, как глазам перед зарёй худо, бывало, как сморгнёшь, а в них словно бы песком сыпануло. Закрыть их хочется, а ты не моги, иначе тут же сон сморит. Да и поделом тебе такое, Федька, это ещё мягко Ляксей Петрович тебя наказал, другой бы али выпорол вусмерть свово солдата, али бы его в арестантскую роту отдал, вот ведь где настоящие муки служивые принимают.

Проштрафившийся поперхнулся и, прокашлявшись, махнул рукой:

– Да знаю я, дядь Вань, сам во всём виноват, чё уж тут говорить! Мне вот перед обсчеством теперяча стыдно. Сколько же робята теперяча страдают из-за меня зазря. И надо же было так попасться, словно какой рекрут новобранец я влип, – и от неприятных воспоминаний смуглое лицо Цыгана сморщилось, словно от зубной боли.

– Ну вот ты не скажи, что зазря, – возразил ему тот пожилой унтер, что сидел на широкой лавке у печки и степенно черпал своей деревянной ложкой густое варево из большой глиняной плошки. – Зазря али попусту в этом мире ничего, братец, не бывает. Вот поглядят на тебя молодые солдатики, помаются хорошо сами, прочувствуется у них через ножки да через хребет вся тяжесть чужой провинности, и вдругорядь они сами же на такую-то дурь не пойдут. Правильно всё их благородие делает, распоясались ужо у нас все без дела, разоспались на постое в эту непогодь, оттого-то вот и потянуло на озорство.

Страница 1