Эфириус. Что скрывает Эдем - стр. 5
– Зеркало… – выдохнула я с изумлением.
– Именно! – просиял собеседник. – А точнее – ловец душ. Он облегчит вашу задачу.
Несколько мгновений серебристая гладь была мутной, непроницаемой, а потом неожиданно ожила, засияла. И я увидела в ней себя.
Все то же черное кашемировое пальто, то же роскошное блестящее платье. Аккуратный вечерний макияж и кудряшки, над которыми столько бились в салоне. Правда, немного всклокоченные… И дивный летний пейзаж, который был так далек от реального. Может быть, у меня все-таки сотрясение мозга? Галлюцинации?
– Приступайте, моя дорогая!
– Хорошо, – тихо ответила я, как завороженная глядя в манящие зеркальные глубины. – Я вижу девушку среднего роста двадцати двух лет…
– Нет, Кара! – вскрикнула мужчина. – Не так! Вы же не досье составляете. Вложите в слова красоту, поэтичность. Эмоции, в конце концов!
Я закусила губу, но спорить не стала и, как под гипнозом, повторила попытку:
– Я вижу цветущую юную деву. Синеокую, загорелую, с теплой душевной улыбкой, способной растопить даже самое холодное сердце. И с озорными кудряшками, тонированными в пепельный оттенок с середины длины…
Внезапно зеркальная гладь пошла рябью, и я осеклась, увидев в отражении себя такой, какой вернулась два месяца назад из Италии. Непроизвольно коснулась пальцами лица, огладила его контуры. Сказка…
– Замечательно! Продолжайте!
– Изящная, как статуэтка, и гибкая, словно пантера, дева невероятно напоминала спортсменку. На это указывал и рельефный узор мышц на икрах, плечах, и тугой подтянутый живот, и упругие ягодицы, – хихикнув, добавила я в порыве странного вдохновения. А моя фигура снова преобразилась. – Сила и грация – два в одном!
– Карина, великолепно! – поощрил меня собеседник. – Только вставьте что-нибудь про одежду. А то, как сейчас…
Зеркальная гладь подернулась рябью, и мое платье начало растворяться.
– Вот черт! – Я быстро прикрылась руками. – Хотите сказать, что я голая?
– Не совсем. Вы воспринимаете себя такой, какой были при жизни. Мне же вы видитесь белесым сгустком энергии с женоподобными очертаниями, – охотно пояснил собеседник. – Без анатомических подробностей, если вас это утешит, – не удержался он от кривой ухмылки, а я медленно опустила руки.
Мое отражение снова приоделось.
– Ну ладно, – кивнула расслабившись я и опять зашептала: – Небрежным движением руки дева оправила складочки короткого белоснежного платья-тоги, в котором она походила на афинянку, открывавшую Олимпийские игры, – чуть не добавила «с пылающим факелом в руках», но вовремя прикусила язык, наблюдая за трансформацией. – Проверила замочки серебристых сандалий на высокой волнистой подошве, тряхнула кудряшками – и засияла, как солнечный луч!