Эфириус 2. Что скрывает Эдем (попаданка) - стр. 15

– Одну и ту же технологию можно использовать, как в быту, так и в оборонной промышленности. Отказываться признавать очевидное глупо. Шах, – парировал Торнтон.

– Шон, помоги! – кричала я и снова трясла его за руку, но он отворачивался к огню.

Блики пламени в полумраке обветшалого дома ложились на его красивое аристократическое лицо ало-оранжевыми лепестками, и Шон, глядя в пустоту, говорил:

– Адское пекло. – Затем поворачивался обратно к шахматной доске и задумчиво изрекал: – Если бы что-то такое существовало в Эдеме, писатели бы повыскакивали отсюда, как грешники с адовой сковородки, внезапно обретшие крылья. Сюрпризы мне не нужны. Шах.

Я непонимающе на него смотрела. Внезапно ощущала, как длинные чёрные пряди щекочут мою щеку. С ужасом дёргала головой и встречалась глазами с Ланой. Она присаживалась на колени справа от меня и, приобняв за плечи, ласково шептала мне на ухо:

– В прошлой жизни Торнтон был помешан на механизмах. – Я переводила взгляд на другого игрока. – Он отвергает свою биологическую сущность.

– Убеждена, что он бы с радостью вырвал из груди собственное сердце и заменил его железным, если бы представилась такая возможность, – вторила ей Ирена, обвивавшая руками шею Шона и любуясь им.

– Он уже не первый год трудится в этом русле, и устройства, созданные на основе его технологии, пользуются бешеной популярностью в Эдеме, – продолжала нашёптывать Лана, глядя отчего-то на господина Феррена.

Тот с интересом наблюдал за оппонентом.

– Ты в своём праве создателя, Торнтон, – качал головой он, отпивая коньяк.

– Шон, ты чудовище, – посмеивалась Ирена, нежно целуя его скулу.

Он самодовольно ухмылялся, брал её руку в свою, небрежно касался губами тонких пальчиков, а затем отпускал и тянулся к фигуркам на шахматной доске.

– Шах и мат, – говорил он, передвигая одну из них и поворачиваясь ко мне.

А затем откидывал полу синего пиджака, выставляя на обозрение алевшее на белоснежной рубашке пятно в районе груди. Я с ужасом на него смотрела, вскрикивала, приходя в себя, отползала и натыкалась на Берда:

– Писатели Пантеона – не более, чем колония крыс. А что бывает, когда крыс запирают без еды в замкнутом пространстве? – спрашивал он, улыбаясь и потирая ружьё.

– Они начинают пожирать друг друга, – отвечала Дориан, вставая, и на лбу Берда появлялось отверстие от пули.

Я вскрикивала, поднималась на ноги, бежала к выходу, а в спину мне летело ледяное:

– Отказываться признавать очевидное глупо.

И путь мне преграждала стена из теней Ланы. Они все говорили одновременно и её голосом:

– ТЫ, КАК ШОН ФЕРРЕН.