Эфир - стр. 17

Простояв так, будто в полудреме, около часа, Климентий открыл полные решимости глаза и направился к дому.

Операционная была готова.

На руках он отнес туда Татьяну.

– Помогать, батюшка? – несмело спросила Антонина.

– Нет. Я сам. Как Никитка?

Антонина заплакала:

– Дышит.

– Хорошо. Не приходи пока. Только лампы поправлять. И свечи еще принеси, – сказал он, закрывая за выходящей Антониной дверь.

Операционная – комната четыре на четыре метра – имела лаконичное содержание. Посредине на точеных ножках стоял белый деревянный стол, застланный чистыми, но посеревшими простынями. В изголовье лежала маленькая твердая подушка. Рядом со столом, застланный такой же посеревшей тканью, стоял маленький столик с приготовленными Антониной медицинскими инструментами. В углу была мойка, состоящая из рукомойника, таза на табуретке и подставки для мыла и полотенец. Керосиновые лампы и зажженные Антониной восковые свечи излучали жар и не давали достаточно света, но утра Климентий ждать не собирался.

Надев белый с завязками на спине халат, шапочку и марлевую маску, он долго и сосредоточенно мыл руки. Потом так же сосредоточенно раскладывал инструменты, повязки и бинты. Потом, дав подышать Татьяне эфиром, взял в руки скальпель. Стоя над ней, Климентий осознавал, что сейчас, пытаясь провести операцию, он раскроит Татьяне все лицо, и, вероятнее всего, она истечет кровью в первые полчаса, но еще он осознавал и то, что ей осталось всего несколько дней мучительной и бессознательной жизни. Выбирать не приходилось.