Эффективный Черчилль - стр. 27

По мнению Ингерсолла, в ходе разработки стратегических планов британцы, и в первую очередь Черчилль, постоянно старались реализовать свои империалистические амбиции. Однако, несмотря на все усилия британских союзников, американскому командованию все же удалось отстоять свою точку зрения.

Отдельной критике подверглась средиземноморская стратегия Черчилля, которая, утверждал Ингерсолл, подтвердила мысль о том, что, пока американцы стремились к быстрой победе, британцы думали лишь об использовании имеющихся у них ресурсов для достижения собственных целей.

Черчилль позволил себе заметить, что книги Батчера и Ингерсолла «очень оскорбительные и пренебрежительные как для Британии, так и для моего личного руководства в военное время». Они содержат «много лживых, а в некоторых случаях и весьма злобных утверждений»[79].

Третьим ударом по репутации британского премьера стали воспоминания сына Франклина Д. Рузвельта Элиота «Как он видел это», вышедшие в октябре 1946 года. Элиот придерживался аналогичных взглядов, что и военный публицист Ральф Ингерсолл. Только на этот раз в качестве аргументов приводились высказывания Ф. Д. Р., который считал Черчилля (как указывал Элиот) «самым настоящим старым тори, представителем старой школы, управляющим Империей методами XVIII столетия».

Также Элиот (уже от своего имени) обвинил Уинстона в «непрекращающейся битве за перенос даты высадки в Европу», за попытку «переключить все силы на защиту интересов Британской империи на Балканах и в Центральной Европе»[80].

На этот раз Черчилль отреагировал на удивление спокойно.

– Элиот Рузвельт написал глупую книгу, – сказал он своему врачу, лорду Морану, во время работы над одной из своих картин. – Он атаковал меня.

Сделав несколько мазков кистью, политик добавил:

– Меня не волнует, что он говорит. Элиот не из тех, кто стоит со мной на одном уровне.

По словам Морана, «взгляд Уинстона был прикован к холсту, его голос звучал отрешенно. Такое ощущение, что он больше думал о картине, чем об Элиоте Рузвельте. В этом весь Уинстон – великодушный, благородный, не желающий раздражаться из-за мелких политических дрязг»[81].

Тем не менее Черчиллю было над чем задуматься. Как верно заметил профессор Кембриджского университета Дэвид Рейнольдс, все эти публикации «не оставили Уинстону никаких сомнений в том, что будет ждать его репутацию в „истории“, если только он сам не станет одним из историков»[82].