Эффект присутствия - стр. 16
– Здравия желаю! – До двух метров рубоповец не дорос совсем немного.
– Долго едешь, Денис, – с укоризной сказал Сомов. – Клиентура-то чисто твоя.
– С человеком встречался, товарищ полковник, – объяснил Давыдов.
– По этой теме?
– Так точно. Мы глянем на пострадавших, а то я только со слов знаю.
– Посмотри, Денис, хорошенько посмотри.
Давыдов и приехавший с ним старший опер Паша Комаров, смуглый, похожий на югославского артиста Гойко Митича, исполнителя роли индейца Чингачгука, прошагали к «девяносто девятой».
Вернувшись через пару минут, начальник РУБОПа высказался.
– Жуть. За что же с хорошими ребятами так обошлись?
В его интонации присутствовало все, кроме сочувствия.
– Денис, второй труп – точно Зябликов?
– Собственной персоной, Евгений Николаевич. Я с ним пять лет в одной секции занимался.
Кораблёв озвучил свои умозаключения относительно того, что убийца находился в салоне на заднем сиденье, откуда и открыл огонь на поражение.
Первой реакцией Сомова оказалось сомнение:
– Чего они, дураки, что ли, киллера себе за спину пускать?
Тогда Саша обратил внимание на характерный разброс осколков лобового стекла на капоте и на расположение ран на обоих трупах.
– Хм, а что? Логично Александр Михайлович рассуждает, – пробасил Давыдов. – Они злодею доверяли, потому и затылки подставили.
По недосказанности чувствовалось, что рубоповец обладает некоей информацией.
– Товарищ полковник, разрешите вас на пару слов, – подтверждая предположения Кораблёва, Давыдов, деликатно коснувшись локтя начальника УВД, отвел его в сторону.
Надо понимать, для обмена секретами, не предназначенными для прокурорских ушей.
Подошедший Птицын сообщил Саше, что за начальником ЭКО Айвазяном он машину послал, и еще – что его срочно зовет на помощь следователь. Винниченко, у которого зуб на зуб не попадал, находился в замешательстве. На сильном морозе отказывались служить по назначению и шариковая и гелиевая ручки. Попытки писать карандашом на листке, положенном на «дипломат», к положительным результатам не приводили. Грифель карандаша протыкал и рвал бумагу, оставляя бледные неразборчивые каракули. Леденящие порывы ветра вырывали из рук разлинованный бланк протокола. Вдобавок у Бори были огромные перчатки, похожие на мотоциклетные краги, не предназначенные для канцелярских занятий.
– Что делать будем, Сашк? – шмыгая носом, спросил Винниченко. – Как протокол, Сашк, писать?
Следователь не воспринимал Кораблёва как начальника не столько из-за того, что отработал в прокуратуре на три года больше, а по причине особенностей своего характера. Такими в фильмах изображают чудиков. Не напрасно острые на язык менты наделили Борю прозвищем «чокнутый профессор» и еще вторым, неприличным.