Эффект Эха - стр. 11
На это раз я промолчала. И Оксана тоже.
– Зайдешь к нам вечером? – устало переспросила она без особой надежды. Я мягко и уклончиво сослалась на неотложные дела.
Дела и вправду были. Например, найти новую квартиру. Из старой меня попросили как раз накануне того, как я узнала, что мне нужно ехать к морю, а потом в спешке возвращаться назад. Две коробки с вещами до сих пор болтались в тесном багажнике, а на заднем сидении шуршал на каждой кочке наспех собранный и упакованный в целлофан ворох моей одежды.
Я смотрела сквозь лобовое стекло на суетливый двор, положив руки на нагретый солнцем руль. Переползали с горячего асфальта в тень и обратно ленивые бродячие псы. В песочнице копошились цветные гномики под присмотром бдительных мамаш. Любопытный голубь пытался обжить мой капот, но заглянул одним глазом в мое лицо и торопливо ретировался, неуклюже тряся крыльями. Солнце медленно ползло к крышам пятиэтажек. Красивая и ухоженная, даже избавленная от синяка кремом и чудом, я отслеживала глазами его огненный путь, безучастно, как усталая кошка, и мечтала о ванне и кровати. Ладно, подошли бы и душ с диваном. Главное смыть с себя южную пыль и вытянуть ноги. И на какое-то время пожить муляжом нормальной жизни без странных радиостанций, дальних поездок и Эхо. Кстати, о нем!
Часы на панели немного спешили, но намекали на то, что можно включать дурацкий навигатор и искать не менее дурацкий адрес. В конце концов – спальный район, а значит парковку еще нужно будет ухитриться найти. Оторвавшись от ставшего неплохой подушкой руля, я потерла красный след на щеке и повернула ключ.
Подъезд был измазан синей краской. Именно так, хотя маляры наверняка назвали это хорошей работой и даже взяли деньги. Темные потеки на стенах казались еще непросохшими и липкими. Я вглядывалась в едва различимые номера на побитых жизнью и шпаной почтовых ящиках. Обычный подъезд в старом доме с сырыми лестничными пролетами и сломанным домофоном. Дверь настежь, подпертая половинкой кирпича, но в нее вползало слишком мало света, так что кривые единицы и семерки сливались в нечто среднее. Внутри ящика, который я подозревала больше остальных, что он окажется сорок седьмым номером, что-то белело, опущенное туда видимо совсем недавно – бумага еще не утратила своей почтовой белоснежности. По ржавой батарее ящиков скользнула тень, прежде чем я успела отогнуть край ящика и всунуть туда край прихваченных из бардачка ножниц. Пришлось оставить свое подозрительное занятие и обернуться.
Тень превратилась в пожилую женщину в блеклом цветастом платке. Она замедлила шаг и теперь косилась на меня, нарочно делая вид, что еле тащит полупустой пакет. Прекратить ломать ящик и ждать пока за мной перестанут следить казалось еще более глупой затеей. Я энергичнее задергала ножницами, но конверт то и дело ускользал вглубь ящика.