Эффект бабочки - стр. 7

Я не могу назвать точный момент, когда это произошло. Помню только нарастающую тревогу. На первых порах на нее можно было не обращать внимания, но постепенно она захватывала все больше места. Конечно, не до такой степени, чтобы это заметили на работе, – там я, как всегда, безупречна – но напряжение начинает истощать мои силы. Масштабы происходящего мне трудно объяснить. Но где-то в глубине души я понимаю, насколько нелепо себя веду.

Раньше я легко бралась за множество дел. Так называемая высокая многозадачность. Сейчас я с трудом успеваю выполнить базовый минимум. Прихожу на работу как обычно. Думаю, сегодня все будет по-другому, но очень скоро начинаю метаться между делами. Когда рабочее время подходит к концу, ничего, оказывается, не сделано, и я остаюсь еще на несколько часов. Потом продолжаю работать дома, часто засиживаюсь за полночь, но никогда не бываю довольной плодами своего труда. Я больше уже не могу определить, когда дело завершено и новые изменения не улучшают результата. Меня все не устраивает. Я подвергаю сомнению свои формулировки и выводы, нахожу новые критерии и нормативные акты, которые необходимо перепроверить. К этому времени разум перестает работать. Сердце учащенно бьется, а документ превращается в необозримое нагромождение фактов и доводов. Я оказываюсь дальше от решения задачи, чем в начале пути. И тогда в моем воображении возникает грозный образ начальницы, я представляю себе ее разочарование, хотя до сих пор ни разу не вызывала ее недовольства. Но как я могу разочаровать ее? Я никогда не работала спустя рукава. Напротив, меня часто хвалили. Однако похвала утешает лишь ненадолго. Скоро она превратится в новую планку, которую я любой ценой должна взять.

Я теряю контроль. То, что составляет мою сущность, медленно вытекает из меня. И я не знаю, где течь.

Поэтому сейчас я уже во второй раз иду, как на Голгофу, к Турбьёрну. Я вряд ли напишу об этом в своем статусе в Фейсбуке. Отнюдь нет, я бреду сквозь собственные предрассудки, и каждый шаг требует преодоления себя.

По моим представлениям, к сеансам психотерапии прибегают либо по принуждению врача, либо вследствие судебного решения. У меня всегда вызывали подозрения те, кто ищет помощь по собственной инициативе, словно это доказывает невротический склад личности. Слабохарактерность. Даже Ильва, моя чрезвычайно компетентная и, казалось бы, здраво рассуждающая коллега, не смогла убедить меня в обратном. Вот уже год, как она кичится новообретенными знаниями о себе, рассказывая направо и налево обо всем, что она осознала благодаря терапии, и как это помогло ей изменить свое поведение, а заодно и жизнь к лучшему. Хотя я настроена скептически. Есть в этом во всем что-то неприятное. Прийти к совершенно чужому человеку и начать вытряхивать перед ним грязное белье своих проблем. Но однажды, сидя в три часа ночи над все еще не распутанным клубком идей, я подумала, что если психотерапевт способен убрать мои тревоги, может быть, я и схожу к нему пару раз. Уж лучше так, чем потерять работу.