Эфемерно - стр. 19
– А что именно рисует?
– Скажем так: картинки не самого пристойного характера, – мягко выдал я.
Анна Евгеньевна приспустила голову.
– В любом случае у них ведь сейчас такой возраст… гормоны, половое созревание… так ведь?
– Так-то да. Всё верно. Сейчас у них половое созревание должно быть в самом разгаре. У девушек вовсю растёт грудь и чрезвычайный интерес к своей внешности. А мальчишки вытягиваются в рост, прибавляют в массе и голоса их ломаются.
– У вас тоже так было в пятнадцать-шестнадцать лет?
– Не совсем, – ответил я, качая головой. – Я почему-то созревал долго. В том плане, что и рост у меня длительный период был невысок: на физкультуре всегда ошивался где-то в хвосте строя. И голос долго оставался каким-то детским, не мужским. Да и растительность на теле росла почему-то крайне медленно.
– Но сейчас ваш голос звучит очень даже красиво. И естественно.
– Да и ростом я в итоге вышел, – улыбнулся я. – Я к тому, что средние возрастные рамки созревания вроде бы и установлены, но, как ни крути, изменения всё равно у всех протекают по-разному. У меня вот только сейчас, в двадцать четыре года, стали волосы на подбородке появляться.
– Я очень признательна вам, что вы говорите откровенно… Рассказываете о себе очень личное. Это, наверняка, не так уж и просто.
– Вы абсолютно правы… Я раньше очень комплексовал из-за всего этого. Всё твоё мужское окружение взрослеет на глазах, становится выраженными самцами с усами и хрипло-привлекательными голосами, а ты остаёшься на прежнем уровне развития, чувствуя себя ребёнком, не сумевшим встроиться в общий для всех процесс физических изменений. Пожалуй, не самое приятное в жизни. Это, знаете ли, вызывает жуткое чувство отделённости от других людей. Пожалуй, в какой-то мере это тоже повлияло на моё постепенное становление одиночкой.
– Вы одиночка?
– Признаться, ещё тот. Кажется, мировоззрением я так и не дозрел до своего возраста. Как ни посмотрю на ровесников, на их жизненные ценности и ориентиры, так тут же душу выворачивать начинает. Поэтому к взаимодействию с ними меня совсем не тянет. Да и вообще уже ни к кому не тянет.
– Не самое завидное положение для будущего психолога, – отметила Анна Евгеньевна.
– И не говорите, – добавил я.
Мы замолчали. Я медленно пил горячий какао.
– Любите какао? – спросил я, чтобы не затягивать наступившее молчание.
– Вы не представляете, насколько! Это моя слабость. Даже наоборот – моя сила. Готова пить его в любое время дня и ночи.
– Это интересно, – улыбнулся я. – А я вот практически и не встречал в своей жизни людей, которые бы, как Вы, так сильно любили этот напиток.