Ее последний вздох - стр. 55
Воробей открыл дверцу водительского места, но садиться не спешил.
– Что это сейчас было?
– Я была не права, что уехала, Кинс?
– Не изводи себя.
– Наверное, мне надо было остаться. Может быть, если бы я осталась, мы бы уже поймали этого парня сейчас.
– Твоей вины тут нет. И ничьей другой тоже. Это Ноласко принял решение отправить дело Хансен в висяки. И забрал он его у нас с одной целью: чтобы тебе нагадить. А в Седар Гроув поехать было нужно, и во всей полиции штата не найдется ни единого копа, который не поступил бы так же, как ты. Ты имела право узнать, что случилось с твоей сестрой.
Она кивнула, но никакие утешения Кинса не могли унять боль, которую она испытала, наблюдая мгновения прощания Ширли с дочерью, или смягчить жестокую реальность, состоявшую в том, что, хотя арест Ковбоя вернет семьям погибших чувство справедливости, он никогда не поможет им забыть.
Уж кто-кто, а Трейси знала это не понаслышке.
Криминалистическая лаборатория штата Вашингтон располагалась в длинном приземистом цементном амбаре в Содо, районе, который, как привет из индустриальной эры, все еще торчал к югу от центра Сиэтла. Когда Трейси и Кинс, попетляв по бесчисленным коридорам, приблизились наконец к офису Майкла Мелтона, они услыхали вкрадчивые звуки его гитары и столь же вкрадчивый голос, ласкающий слух.
– «Кантри Роудз»[16], – сказал Кинс.
Дверь Мелтона была не заперта, однако хозяин кабинета глазом не моргнул и, разумеется, не пропустил ни одного аккорда, когда Трейси с Кинсом возникли на пороге. Песню он закончил впечатляющим гитарным рифом.
– Как поживает мой любимый детектив? – спросил он.
– Догадываюсь, что ты говоришь не обо мне, – сказал Кинс.
Трейси выдавила улыбку.
– К концерту готовишься?
Мелтон пел в кантри-вестерн-группе под названием «Криминалисты», где играли еще трое его коллег. Выступали в местных барах, на небольших площадках, участвовали в ежегодном концерте по сбору средств для помощи жертвам преступности. Мелтон говорил Трейси, что гитара и группа помогают ему не сойти с ума в этом безумном мире. Внешне он походил на лесоруба – хвост густых седеющих волос, пышная бородка, закатанные рукава фланелевой рубашки и бицепсы, наводящие на мысль о том, что их обладатель, должно быть, провел детство, раскалывая чурбаны на поленья.
– В расписании ничего нет, – сказал он. – Но вы же меня знаете: где пиво, там и я.
Мелтон повесил гитару на стену, добавив ее к разношерстной коллекции «сувениров» – бейсбольных бит, слесарных молотков, ножей, пистолетов и даже одной пращи; все они остались от дел, в расследовании которых он принимал участие.