Ее последнее прощай - стр. 18

– Давайте подумаем, производит ли Тим впечатление настолько коварного и хитрого человека, чтобы убить жену, скрыть все следы и потом сохранять хладнокровие во время нашей беседы?

– Преступники, как правило, прекрасные лжецы, – сказала Морган.

Она знала, о чем говорит.

– Давайте сосредоточимся на нашем непосредственном задании. Наша работа заключается в том, чтобы найти Челси Кларк. Прошло уже пять дней. С каждым часом шансы уменьшаются, поэтому за дело! – Шарп кивнул Лансу.

Шарп был прав. Главное – сосредоточиться на поисках пропавшей женщины.

Ланс никому бы не пожелал жить с ужасным чувством неопределенности, какое рождает пропажа близкого родственника. Неизвестность – совершенно особенный вид боли. Каждый раз, когда обнаруживали труп, откапывали очередной скелет или какой-нибудь турист находил в лесу кости, незаживающие раны семьи пропавшего вскрывались вновь.

Челси очнулась и тут же почувствовала запах ржавого железа и стучащую боль в висках. Перед глазами все плыло. Она опустила веки, чтобы успокоить головокружение. Полный туман. Что-то не так.

Она должна была проснуться от крика Уильяма. Переполненная молоком грудь ужасно болела. Где же малыш? Его давно пора покормить. Он редко выдерживал больше четырех часов между кормлениями. Поэтому они почти не разлучались. Может, он заболел?

Она перевернулась на бок, схватившись за металлические прутья. Кровать какая-то незнакомая. И тишина совсем чужая.

Где я?

Она открыла глаза. Несколько секунд картинка плыла. По мере того, как туман перед глазами рассеивался, замешательство постепенно уступало место страху. Сердце сжимали ледяные щупальца, заставляя его биться быстрее.

Это не сон.

Очертания комнаты возникли перед глазами внезапно, как будто ключ повернулся в замке, все элементы пазла оказались на своих местах.

Действительность вспыхнула в сознании, а вместе с ней – ужас, холодный и ясный, как осенняя ночь. Шок от абсолютной невероятности ситуации, в которую она попала, заставил ее содрогнуться.

Ее похитили.

При этом ее не покидало ощущение дежавю. Сколько раз она уже приходила в себя, не понимая, что происходит вокруг, с помутненным рассудком? На поверхность всплыли смутные воспоминания.

Вот она смотрит в зеркало заднего вида. Свет уличного фонаря освещает лезвие ножа. Вот нож уже у ее горла, острая боль, которая тут же меркнет под воздействием адреналина.

–  Пей или умрешь, – произносит он.

Потом протягивает ей бумажный стаканчик, который она берет дрожащими руками. Она пьет через соломку, сладкая кола оставляет горькое послевкусие.