Ее незабываемый испанец - стр. 8

Константин стоял у холодного мраморного камина, возвышаясь надо мной, в глазах не было ничего, кроме черного льда. Он не мог говорить это всерьез. Просто не мог! Или?..

Мое сердце сильно билось под ребрами, болело при виде его, несмотря на шок, ярость и боль. Прошло три месяца с тех пор, как я видела его так близко, и мне так хотелось сократить расстояние между нами! Положить руку на белоснежный хлопок его рубашки, почувствовать тепло его широкой мускулистой груди, уловить стук его сердца. Он мог выглядеть твердым и холодным, как ледник, но я знала, какой он горячий. Подобно вулкану, внутри его была лава, вырывающаяся наружу через трещины во льду.

– Ч-что? О чем ты?

Константин одарил меня тем же невыразительным взглядом, что и всегда.

– Ты знаешь, что значит брак, Дженни.

Я ненавидела, когда он так говорил, его тон был холодным и высокомерным. Но обычно он говорил так только с другими людьми и никогда не использовал этот тон со мной.

– Не будь ослом, Кон, – сердито сказала я, – я знаю, что это значит. Я просто хочу знать, почему Оливия вдруг перестала тебя устраивать. Она знает? Ты ей сказал?

– Оливия – это не твоя забота. Обстоятельства сложились так, что теперь наш брак невозможен… – Кон посмотрел на мой живот. Он уже начал округляться. – И она не беременна.

На секунду мне показалось, что я увидела какой-то горячий блеск в его глазах, но блеск исчез так быстро, что я начала сомневаться, не почудилось ли мне это.

– Будет лучше, если ты останешься здесь, – коротко сказал Кон и со своей обычной грацией хищника направился к двери. – За тобой придет мой помощник. Мы выезжаем в течение часа.

«Подожди… Ты уходишь? Уезжаем куда? И почему?» Я открыла рот, чтобы спросить Кона об этом, но он вышел в дверь прежде, чем я смогла вымолвить хоть слово.

Это было глупо. Неужели Кон действительно вообразил, что я останусь здесь и буду ждать его помощника? Без каких-либо объяснений? Ехать с ним куда-то? И почему он был так холоден по отношению ко мне? Когда я была ребенком, я обычно убегала в его кабинет с книгой и сворачивалась калачиком в кресле. Книга была поводом, чтобы притвориться, что меня интересует только чтение. На самом деле я ждала, когда Кон появится, чтобы поговорить со мной. Я была полна решимости стать ему если не сестрой, то хотя бы другом. Сначала Кон игнорировал меня, но я не отступала, болтая с ним так, как будто знала его много лет. И постепенно, со временем, он начал отвечать мне.

Сначала наши беседы были простыми, так как мне было всего девять лет, и касались школы и друзей, чтения и телевизора, но по мере того, как я взрослела, наши дискуссии становились все более сложными. Книги, музыка, политика, наука. Ничто не было под запретом, за исключением двух тем. Не следовало заводить разговор о брате, которого Кон потерял, когда ему было семнадцать, и о его отце. Я никогда не давила, и к тому времени, как мне исполнилось шестнадцать, Кон стал моим лучшим другом. Затем я переехала в Лондон, и он прервал общение без объяснения причин. Я никогда не понимала почему. Теперь Кон предлагал мне выйти за него замуж, и я тоже не понимала почему.