Её (мой) ребенок - стр. 17
– Кто ж тебе её отдаст? Мать должна написать доверенность.
– Она на меня никогда ее не напишет. Скорее на этого Лившица, – понижаю я голос. – Родители у нее теперь в Норильске. Пока найдём их, пока доберутся… Да там и самолёты не всегда летают зимой. А забрать надо утром!
– На Лену пиши, на сестру. Она ее воспитатель и уже по факту знакомый, близкий человек. Есть у тебя ее паспортные данные?
– Есть…
За ресепшеном опять никого. Я вытаскиваю лист из принтера и отыскав в интернете форму для доверенности пишу.
А что, если Кошкина всё-таки совсем отмороженная и Алёнка моя?
– А, черт… – строчка уезжает вниз.
Скомкав бросаю в ведро и пишу заново.
– Что Вы делаете? – притормаживает проходящая мимо медсестра.
Показываю ей удостоверение.
– Я у вас лист бумаги одолжил и ручку. Скажите, пожалуйста, а вещи Кошкиной из одиннадцатой палаты где?
– Старшая сестра сдала в гардероб.
– Паспорт, телефон?…
– Это у нас, здесь.
Толкает одну из дверей. Открывает ключом шкафчик. Показывает мне пакет.
– Только я вам это не могу отдать. Неположено.
– Отдавать не надо. Я только прописку в паспорте уточню и всё.
Пролистываю паспорт, фотографирую страницы. Фотка новая. Паспорт сменила. Нашего штампа о браке нет. Страница девственно чиста! Тоже меня стёрла?
С трепетом открываю следующую страницу. "Дети" – Алёна Александровна Кошкина.
Не Львовна.
И не Германовна.
Марьяна тоже Александровна. По отцу записала?
Нда… Вот теперь у меня точно есть несколько вопросов!
Дата рождения… Закрывая глаза, представляю себе календарь, начиная отсчитывать назад месяцы.
Плюс-минус… Где-то там на границе нашего расставания.
Тихо матерюсь, качая головой.
– Зараза!… Чтоб тебя!…
– Что?
– Это я не Вам.
Возвращаю все обратно, наскоро оформляю доверенность. Стаскиваю ручку.
Теперь любыми неправдами мне нужно получить её подпись.
Хочется влететь в палату и потрясти ее как следует, чтобы вытрясти из неё правду.
Но что там трясти-то?..
Замираю перед открытой дверью. Фоном тихий голос Лившица.
– Я не могу сейчас… с утра отправлю… моему заму скинь. Отчёты мне отправь. Я посмотрю. Рука? Вывих плечевого. Нет, ничего критичного. Все живы, тачка застрахована.
– Ничего критичного… – цокаю языком, осуждающе качая головой.
Вздрагиваю от грохота в палате. Всунув в руки Михе доверенность, решительно залетаю туда.
Присев на кушетке Марьяна, словно пьяная дезориентировано смотрит вокруг и под ноги, на осколки от стакана с водой, что стоял на тумбочке в изголовье. Поднимает на меня взгляд.
Неверяще заторможенно хмурится…
Подносит к глазам кисть. На запястье синие пятна то ли от капельницы, то ли от удара.