Ее худший кошмар - стр. 20

– Дорогу не чистят?

– Не чистят, – повторил он.

– Что это значит?

– Это означает, что только чокнутый отправится к твоему дому. Этак недолго застрять в сугробах высотой в три-четыре фута.

Эвелин крепче сжала свою сумку.

– Ты думаешь, что мы не сможем? Даже с цепями?

– Лучше не пытаться. Или тебе хотелось бы застрять здесь на всю ночь?

– Нет, конечно. – Разумеется, он прав, но… – Что еще мы можем сделать? Вернуться в Ганноверский дом?

– До тюрьмы еще дальше.

– Но чтобы снять номер в мотеле, нужно ехать до самого Анкориджа.

Потянув рычаг коробки передач, он дал задний ход.

– Это тоже невозможно. Тебе придется остаться у меня.

– Что? – От неожиданности Эвелин даже разинула рот.

Амарок остановил грузовик и жестом указал на телефон-автомат на стене здания. Из-за снега тот был едва виден.

– Это не какая-то уловка. Если хочешь, можешь выйти и позвонить одному из своих докторов, не стесняйся.

За исключением разве что шестидесятитрехлетней Стейси, которая в данный момент сидела на больничном, у нее не было друзей среди врачей. У нее были партнеры по профессии. Они были неизменно вежливы друг с другом, но ей не хотелось навязываться им. Управлять таким местом, как Ганноверский дом, было непросто – сколько людей, столько и характеров. Эвелин подозревала, что некоторые из ее коллег были недовольны. Им казалось, что она слишком сильно давит на них и остальных сотрудников. Похоже, им казалось, что она пытается показать всем, что она здесь главная, хотя на самом деле она просто хотела добиться результатов.

– У меня есть знакомая, которая живет на полпути между Хиллтопом и в Анкориджем, – предложила она, думая о Лоррейн.

– Ближе к нам или ближе к Анкориджу? – Амарок был вынужден повысить голос, перекрикивая доносившиеся из рации голоса, мурлыканье нагревателя, постукивание мотора и завывание метели.

– Ближе к Анкориджу, – призналась Эвелин. Можно сказать, на самой окраине.

Брови Амарока скользнули вверх.

– Это твоя самая близкая подруга?

Она отвела взгляд.

– Я мало с кем общаюсь, что, впрочем, вряд ли тебя – удивит.

– Это твой собственный выбор, – отозвался он.

Она тихо вздохнула.

– Прости, Амарок. Если ты хочешь, чтобы я снова извинилась, я это сделаю.

– Я не прошу тебя извиняться. Я вообще ни о чем тебя не прошу. Я просто говорю, что, если твоя знакомая в Анкоридже – это единственная альтернатива, тебе лучше остаться со мной, нравится тебе это или нет.

– Я не возражаю, если… Если ты не возражаешь.

По нему это не слишком видно, но, как говорится, спасибо за предложение.

– Я не возражаю. Особенно если ты не против поделиться.