Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года - стр. 22

§ 12. Внешнее устройство церкви в древней Руси. Крещение Руси не следует представлять себе как одну простую перемену верований. С принятием христианства возникло на Руси много новых установлений и учреждений. Из Греции пришла на Русь иерархия: в Киеве стал жить русский митрополит, поставляемый Константинопольским патриархом; в других городах были поставлены подчиненные митрополиту епископы. В Киеве и во всех епархиях строились церкви и устраивались монастыри; причты церквей и братия монастырей подчинялись своему епископу, а через него митрополиту. Таким образом власть митрополита простиралась на всю Русь и объединяла все духовенство страны. Вместе с христианством на Русь пришла письменность, а с нею книжное просвещение. Как ни слабо оно было на первых порах, оно все же оказывало могучее влияние на познавших его людей. Богослужебные и священные книги принесены были на Русь на доступном для всех языке славянском, том самом, на котором изложили их славянские первоучители святые Кирилл и Мефодий и их болгарские ученики. Язык этих книг был вполне понятен русским, и «книжное учение» было поэтому не затруднено. Тотчас по крещении на Руси возникают школы с учителями-священниками и появляются книжники – любители просвещения, собиравшие и переписывавшие книги. Митрополит и вообще духовенство управляли и судили подчиненных им людей так, как это делалось в греческой церкви, на основании особого сборника законов, Номоканона, получившего на Руси в болгарском переводе название Кормчей книги. (В этом сборнике заключались церковные правила Апостольские и вселенских соборов, также гражданские законы православных византийских императоров.) Церкви принадлежали земли, на которых духовенство и монастыри вели хозяйство по‑своему, руководясь византийскими обычаями и законами, устанавливая такие отношения к земледельцам, какие были приняты в Греции.

Таким образом на Руси вместе с новым вероучением появились новые власти, новое просвещение, новые законы и суды, новые землевладельцы и новые землевладельческие обычаи. Так как Русь приняла веру из Византии, то все новое, что пришло вместе с верою, имело византийский характер и служило проводником византийского влияния на Русь.

§ 13. Черты дохристианского быта русских славян. По нашим понятиям, государство, в котором мы живем, должно карать виновных за преступления и проступки и по возможности предупреждать всякое нарушение порядка и права. Вор или убийца отыскивается и наказывается независимо от того, просят об этом или не просят потерпевшие от него люди. В древнейшее дохристианское время было не так. Князья не вмешивались в общественную жизнь, пока к ним не обращалось за этим само население. Преступление тогда считалось «обидою», за которую должен был отплатить, «отомстить», сам обиженный или его род. Человека защищал не князь, а свои, близкие ему люди; за убитого «мстили» отец, братья, дяди, племянники. Обычай «кровной мести» и вообще «мести» был так распространен, что его признавало даже тогдашнее законодательство. Иначе и быть не могло в таком обществе, где княжеская власть была еще слаба, где князь бывал иноплеменником и жил, окруженный дружиною таких же иноплеменников-варягов. Наподобие того, как варяжская дружина со своим конунгом-князем составляла особое сообщество среди славян, и сами славяне имели такие же особые союзы и сообщества. Они жили или родами, или общинами; в других случаях они сами устраивали дружины и торговые товарищества в городах. Человек, принадлежавший к какому‑нибудь союзу или входивший в какое‑нибудь сообщество, пользовался защитою рода, общины, дружины, товарищества и мало надеялся на князя. Лишенный же покровительства своих близких, прогнанный из какого‑либо сообщества, человек становился беззащитным, потому что никто не считал себя обязанным прийти к нему на помощь: его можно было, по старому выражению, «убити во пса место» – и остаться без всякого наказания и возмездия. Такие беспризорные и беззащитные люди назывались изгоями (от того же корня, как и слово «гой»: «гой еси» значило: будь здрав, будь жив); изгои были как бы «изжитые», выкинутые вон из жизни люди.