Единственный - стр. 24
– Пф-ф-ф… – толкает штангу, два раза ее выжимает.
Удостоверившись, что справится самостоятельно, отхожу, потому что телефон на кубе в центре зала трезвонит на полную громкость. Подняв его, сажусь и отвечаю на звонок:
– Алло.
– Я не понял, – слышу в трубке голос бати. – Ты когда вернулся?
– Позавчера.
– Ну и? – раздраженно. – Я Вольф Мессинг?
– Кто? – зажимаю пальцами переносицу.
Вздыхает.
– Я телепат? Почему не позвонил?
– Трахался, – это неправда, но мне интересна его реакция.
– Я надеюсь, ты, а не тебя?
– Блядь… – смеюсь, качая головой. – Меня только ты трахаешь. Мозги мои.
– Я с твоих мозгов пылинки сдуваю. Берегу как свои. От бухла, наркоты и всего вредного. В субботу жду тебя на даче. У меня гости, развлечешь нас, пенсионеров.
Ему сорок три, пенсионером я его считал только в детстве.
В детстве я давал ему поводы пиздить себя ремнем, и часто, но он ни разу в жизни не ударил. Почти. Методы у него были другие. Виртуозные. Было время, когда я подсел на компьютерные игры и забил на все, что отвлекало. На школу тогда еще, прогуливал по жести, дневник сжег у мусорки за домом. Батя вернулся домой после вызова к директору и ножом перерезал кабель домашнего интернета. Сколько потом с этой херней маялись, но я знал: если накосячу – сделает так снова, даже если оба год страдать будем.
Игорь Палачев – младший брат моего отца. Я достался ему в семь лет вместе со свидетельством о смерти родителей. Ему двадцать восемь было, и была возможность отправить меня к родне в Красноярск, но он не отправил…
Школьный психолог объявил меня агрессивным, после того как классе в шестом я сломал нос старшекласснику. Я таким и был. Агрессивным. Мою агрессию батя направил в спорт. Отдал в баскетбольную команду, там я тоже пылил дико, но дурь выходила очень активно. Я уравновесился. Не сразу. Постепенно. Но и тогда проблем от меня хватало…
Он и есть причина, по которой никуда я не поехал и не поеду. Он моя семья. Своих детей у него нет, думаю, мое присутствие в его жизни тому главная причина. Это и еще карьера, которую пятнадцать лет выстраивал. Он визитная карточка крупной местной коллегии адвокатов, а мне с семи лет пришлось научиться самому себе яичницу жарить, чтобы с голоду не помереть, пока ждал его из командировок. Но я бы по-другому и не хотел. Либо с ним, либо никак. Не знаю, кто бы еще меня вывезти смог и вырастить. В четырнадцать потребовал у него свое наследство, в ответ получил такую оплеуху, что в башне неделю звенело, мозги на место вставали. С попеременным успехом, правда, но все же.
– Подъеду, – отвечаю на его предложение.