Единственный. Любимый. Неверный - стр. 48

Как можно оценивать свою жену, женщину, с которой ты связал жизнь, с такой потребительской точки зрения? Она не вещь, не животное, которое ты купил! Но потом я понял его слова, чуть не возразил, чуть не пошел на открытый конфликт. Хорошо, что у меня есть очень хорошая привычка – думать.

Самиров устроен по-другому, его так воспитали, у восточных людей это, наверное, в крови, они покупают, продают, они ищут выгоду, не понимают и не принимают, что некоторые вещи не измеряются деньгами. Плюс данное откровение Тимура произошло на фоне того, что, как я понял, у него есть другая женщина.

Но даже не это стало причиной моего внимания к Марианне, а то, что произошло вчера на открытии ресторана. Девушка была не только напугана, она была раздавлена, потеряна, смотрела с ужасом на своего мужа, а он был готов вырвать мне руку за то, что я прикоснулся к ней.

– Не тридцать, конечно, но времени прошло достаточно. Так как учеба?

– Хорошо, остался один экзамен, и все, каникулы.

– Какие планы? Кипр? Мальдивы?

Девушка опустила глаза, задумалась, в пальцах по-прежнему был зажат картон визитной карточки. Больную и слишком личную тему я затронул, каникулы и не намечаются.

– Саша…

– Да?

– Я бы хотела тебя кое о чем спросить, но пусть это останется между нами. Обещай мне.

Посмотрела так, что в груди кольнуло, словно мой ответ был для нее важен, и от молчания многое зависело.

– Обещаю. Все что угодно, – искренне, как никогда и никому.

– Скажи, у Тимура есть кто-то… есть любовница? – слова дались ей тяжело, но взгляд был уверенным.

Вот же черт. К такому вопросу я был не готов. Я не знаю имен и всех подробностей, но в том, что у Тимура есть внебрачная связь, уверен. И что сказать? Как есть – и тем самым сделать ей еще больнее, посеять раздор между ними?

– Я так и знала. Можешь не отвечать, у вас мужская солидарность, вы готовы покрывать друг друга в любой, даже самой мерзкой и грязной ситуации, прикрываясь дружбой. Все понятно, спасибо, мне пора.

В словах столько злости и презрения, чувствую это кожей, от этого больно. Мне больно сейчас так же, как ей. Марианна резко встает, берет сумку, хочет уйти, останавливаю ее, удерживая за запястье.

Не двигается, смотрим друг на друга, а для меня перестает существовать мир вокруг. Шум, звон посуды, смех – это где-то там, далеко, есть только Марианна, и сейчас она рядом.

– Прогуляемся?

– Я… я не знаю, я не могу.

– Можешь.

– Но…

– Я помогу. Помогу разобраться. И никому не скажу. Клянусь.

Сомневается, но не уходит и не убирает руку.

Не знаю, что будет дальше, но именно этот момент стал отправной точкой моей агонии. Моей войны за любовь. За эту девушку.