Единственный… - стр. 23
– Какой же ты ублюдок, – сказала, сквозь плотно стиснутые зубы и пошла к подъезду.
– Он не должен был прикасаться к тебе. Я говорил, что никто тебя не тронет, – Кириан опять попытался взять меня за руку, но я не дала.
– Прикасаться? Он мой брат! – я не выдержала и чуть ли не прокричала это.
– Сводный брат, с которым ты встречаешься и живешь, – Кириан стиснул зубы в подобие оскала.
– Я с ним не встречаюсь, – в груди все бурлило и волнение смешивалось со злостью, создавая во мне взрывную смесь. – Между мной и Ксеноном нет кровной связи, но он моя семья. Между нами просто невозможно то, что может быть между парнем и девушкой, но Ксенон для меня сделал больше, чем вообще кто-либо. Он очень дорогой для меня человек, а ты, подонок, избил его только за то, что Ксенон ко мне видите ли прикоснулся. Да гори ты в аду, ненормальный психопат. Надеюсь, что тебя когда-нибудь изолируют от общества и ты сгниешь за решеткой.
Я опять развернулась, но Агеластос не дал уйти.
– Ты сказала, что у тебя ужин с твоим парнем. Ты солгала? Нет никакого парня?
Вдох и выдох. Я закрыла глаза и качнула головой.
– А что такое? Ты и моего парня изобьешь, если он прикоснется ко мне? – я приподняла голову и посмотрела на Кириана сверху вниз. – Знаешь, мне уже давно плевать на то, что произошло на «Зимнем вечере» и мне глубоко безразлично, что ты тогда сказал. Я приняла ту ситуацию, как болото, в которое я, к сожалению вступила. Но было и было. Плевать на тебя. Вот только, сегодня ты избил моего брата. Ты, ублюдок, тронул мою семью и вот этого я никогда не забуду. Если попробуешь тронуть еще и моего парня, пожалеешь, Агеластос.
– Чара…
Я дальше слушать не стала. Развернулась и пошла к подъезду. Меня все еще трясло, но я в самые кратчайшие сроки приняла душ, смывая с себя кровь и переоделась. Вызывая такси, выглянула в окно и увидела, что Кириан никуда не ушел. Он все еще был около подъезда.
Агеластос ходил по тротуару. Вплетал пальцы в волосы и растрепывал их. Смотрел то на бетон впереди себя, то на небо, то на окна моей квартиры. Ладонью тер лицо и этим размазывал кровь, которая все так же шла не останавливаясь и боль смешивалась с безумием этого момента, в котором и так все рвалось и взрывалось.
Мой телефон зазвонил и я выбежала на улицу. Садясь в такси, даже не посмотрела на Кириана. Сегодня о нем больше не думала. Для меня существовал только Ксенон и безумное переживание о нем.
Я пробыла в больнице до самой ночи, но за это время Ксенон так и не пришел в себя. Врачи сказали, что у него сильное сотрясение и перелом нескольких пальцев. Куда хуже были осколки разбитого стекла, которые, к счастью, сразу достали.