Единственная - стр. 49
Она повернулась к нему.
Он поймал ее взгляд. Поднял бровь:
– Что?
Ей вдруг захотелось отвернуться, но она не отвела глаз.
– Похоже, я сделала правильный выбор, признавшись тебе. Пролетел миг… другой… третий… он по-прежнему не позволил ей отвести взгляд.
Поймал ее за руку, помедлил, подождал, не отстранится ли она, и мягко привлек ее к себе. Все ближе и ближе. И, нагнув голову, поцеловал.
А вот этого она никак не предполагала. Дыхание перехватило, сердце замерло, в голове не осталось ни единой мысли… но ведь он целовал ее и раньше. Даже лишенная притока воздуха и способности думать, она узнала это ощущение: прикосновение его губ к своим.
И с жадностью упивалась этим ощущением. Прихлынувшими воспоминаниями. Нашла поддержку и ободрение в знакомых, столько лет не испытываемых чувствах.
Ее несла теплая волна, захлестывая наслаждением, окутывая восторгом.
И тут… что-то изменилось.
Он вдруг оказался еще ближе, чуть изогнул шею, и то, что было простым поцелуем, стало чем-то большим. Гораздо большим. Куда сложнее, запутаннее, бесконечно более чувственным. Его губы искушали, соблазняли, звали, голодные, но не алчные, ни в малейшей степени не пугающие. Он пил нектар с ее губ, будто в жизни не пробовал ничего восхитительнее. Чарлз всегда умел целоваться, но сейчас… словно ощущал каждое встревоженное биение ее сердца, чувствовал и понимал взрыв желания, завладевшего ею против воли, наполнившего душу. И Пенни ответила на поцелуй: положила свободную руку на его плечо и прижалась губами к его губам. Она не хотела… но оказалась не в силах противостоять… не столько ему, сколько себе. Ах, как давно она не целовала мужчину, и не только потому, что он побуждал ее хотеть и брать предложенное.
Всего лишь поцелуй… по крайней мере так казалось. Нет причин раскрывать губы и впускать его внутрь, как тогда…
Неспешная ласка его языка, казалось, растопила каждую косточку ее тела. И то, что последовало дальше, вне всякого сомнения, показало, что за годы, прошедшие с их последней встречи, он приобрел немалый опыт.
Губы, языки и жаркое, влажное наслаждение; у нее кружилась голова, когда она смаковала давно забытый восторг. И не нужно упрекать себя и искать оправдания…
Когда он неохотно поднял голову, она едва не заплакала, хотя по-прежнему задыхалась, сердце колотилось где-то в горле, рука по-прежнему сжимала его руку, другая стискивала лацкан сюртука. И Пенни бессильно обмякла.
Один поцелуй – и он способен довести ее почти до обморока, состояния, когда ничто в мире больше не имело значения, кроме них обоих и того, что они в этот момент испытывали.