Единственная для Ворона - стр. 12
Геннадий Степанович был председателем сельсовета. Его все уважали и боялись. В его руках была власть, о которой многие и не догадывалась. К нам в деревню очень часто приезжали большие шишки, именно к моему отчиму, он им помогал, и за это получал связи, деньги, нереальные возможности.
Я же люто ненавидела и да… тоже дико боялась…
Один раз я от него вырвалась. Сбежала в другой город, как можно дальше от ненавистной деревни.
Но каким-то образом снова оказалась в проклятом месте, во власти отчима, еще изрезанная, едва живая. До сих пор не понимаю, кто нанес мне удары ножом и кинул в реку в нашей деревне.
Ведь последнее что я помню, я находилась за сотни километров от злосчастного места.
Но тогда ослабленная, я снова оказалась в доме этого страшного человека. Он оплатил мое лечение, и снова на всю округу прослыл благодетелем.
Еще не встречала человека, который бы так искусно умел пускать пыль в глаза.
Что ж больше Генка никому не причинит вреда. Я подожгла его вместе с подельниками.
Тогда я просто не видела другого выхода.
9. Глава 9
Мой отец погиб сразу после моего рождения. Пошел на охоту в горы и его загрызли дикие звери. Такова официальная версия. А как потом рассказал мне Генка, он просто устранил конкурента. Ему нужна была моя мама, как личный трофей. Она в свое время выбрала моего отца. Вот Генка и не успокоился, пока не заполучил ее.
А став ей мужем, он всячески издевался. Мстил ей… пока в итоге не избавился.
Как сейчас слышу взволнованный мамин голос:
- Прячься, родная, в чулане. Сейчас придет… папа, - а мне всего пять. Я мало что понимаю, но точно не могу считать этого человека отцом.
Но Генка требовал, чтобы я его так называла. А мать должна была меня учить. Мама всегда его слушала, боялась пойти наперекор. Но когда никто не слышал, по большому секрету рассказывала мне, каким замечательным человеком был мой настоящий отец.
Я мчу в чулан. Накидываю старую куртку. Позже я узнаю, что это старая курточка принадлежала моему папе. Вот почему мне казалось, что эта пропахшая плесенью вещица меня защищает и делает невидимой.
Закрываю уши, но все равно слышны нечеловеческие крики, душераздирающие, леденящие кровь, мне жутко страшно, не шевелюсь, едва дышу. Ночью за мной приходит мама и ведет меня в дом. Она дрожит, всхлипывает и пытается меня успокоить. У нее на лице и руках синяки…
Страшно подумать, но я не помню свою мать без синяков. Она постепенно превращалась в тень, боялась любого шороха. Но при этом продолжала дарить мне любовь, пыталась сделать все, чтобы у меня было нормальное детство.