Единственная для Сурового - стр. 4
Но я уже устала за трое суток полного неведения и пребывания в сыром подвале. Три дня и три ночи измотали меня окончательно. Не осталось сил бояться больше, чем прежде.
Поэтому я сказала всё, что думала. Это было не смело. Наверное, я просто сглупила, открывая свои мысли перед человеком, который удерживал меня в плену.
Высказав Руслану всё, я застыла напротив и осмелилась взглянуть ему в лицо. Оно ничего не выражало, было безэмоциональным и холодным.
Я бы хотела научиться владеть собой хотя бы вполовину так же хорошо, как это удавалось ему.
— Приведи себя в порядок, Настя. У нас не так много времени.
— Вы торопитесь? Продержали меня в сыром, холодном, дурно пахнущем подвале несколько дней, а сейчас не даёте и трёх минут на разговоры?
На скулах мужчины резко обозначились острые желваки. Взгляд потемнел на пару тонов, став абсолютно чёрным.
— Мне не о чем с тобой разговаривать. Но я добьюсь того, что твой лживый рот расскажет мне всю правду.
После этой короткой, но гневной тирады Руслан резко поднялся с кресла и двинулся в мою сторону.
Вся моя бравада и остатки смелости просто испарились под давлением его мощной энергетики.
Близость большого, сильного тела разозлённого мужчины заставила меня отступить на несколько шагов назад и испуганно вжаться в стену.
Рука мужчины медленно поднялась. Я не знала, чего можно ожидать от Руслана. Он уже обвинил меня во всех смертных грехах, приписал вину и не желал меня слушать.
Я зажмурилась от страха, ожидая, что через секунду его пальцы сожмутся в кулак, а потом, возможно, его кулак оставит след на моём лице.
Раздался звонкий хлопок. Щелчок дверного замка.
Руслан толкнул раскрытой ладонью дверь, сказав медленно, едва ли не по слогам:
— Ванная комната за твоей спиной, Анастасия. Сделай такое одолжение, умойся!
После этих слов он отошёл, на секунду. Лишь для того, чтобы рывком распахнуть шкаф и сорвать вешалку с одеждой, упакованной в специальный чехол.
— И оденься тоже.
Руслан немного брезгливо коснулся моей щеки большим пальцем. На подушечке остался чёрный след копоти. Мужчина демонстративно отёр копоть о моё плечо и снова занял место в кресле.
Он не собирался покидать комнату и оставлять меня одну. Я схватила заледеневшими пальцами пакет с одеждой и заперлась в ванной комнате.
Пакет с шорохом опустился на светло-голубой кафель, а я прижалась затылком и спиной к двери, стараясь заглушить рыдания, рвущиеся из глубины груди.
Я думала, что выплакала всё слёзы за эти три дня. Но они наплывали откуда-то издалека и их было очень много.