Единственная для Лютого - стр. 1
1. =1=
=1=
— Руслан, я…
Кажется, впервые я почти без страха назвала его по имени.
Отчего-то после этого моё дыхание окончательно сбилось, а щеки запылали огнем, распространяя предательский жар по всему телу. На том конце связи повисло молчание и было слышно лишь, как дышал мужчина, в последний миг отчего-то тоже задержав дыхание.
Лютый словно ожидал моих слов, ощутив, что я скажу нечто очень важное.
Скажу то, что изменит наши судьбы раз и навсегда.
— Руслан, я беременна.
После этого я шумно выдохнула и лёгкие начали работать в полную силу, но пальцы сильно дрожали, выдавая волнение, потому что мужчина подозрительно молчал.
Внезапно я засомневалась: услышал ли он мои слова? Или просто возникла проблема со связью?
— Р-р-руслан? — повторила его имя.
— Да. Я тебя услышал. Ну что ж...
Мне было трудно признаться в своей беременности, но я отдавала себе отчет, что такой факт нельзя умалчивать, тем более от Лютого, обладающего большой властью, и в буквальном смысле держащего меня в качестве пленницы в своем доме.
— Неплохая новость. Пожалуй, лучшая новость за сегодня, — сказал он устало. — Но это мало что меняет! Наш договор остается в силе. Мне нужен этот ребёнок. Родишь мне его, — произнес равнодушно. — Потом, как и договаривались, я прощу тебе долг.
Наш договор с Лютым был другим.
Я всего лишь должна была стать суррогатной мамой.
Однако в момент опасности всё вышло из-под контроля, я поддалась страстному влечению и забылась в объятиях криминального авторитета.
Результат не заставил себя долго ждать.
Я беременна…
Реакция Лютого на эту весть изумила меня до глубины души. Он словно совсем не удивился новости о моей беременности, будто только этого и ждал.
Мысли в моей голове запутались окончательно, и я не знала, как мне стоит реагировать на подобное спокойствие со стороны будущего отца — радоваться или начинать тревожиться?
— Я должна была стать суррогатной мамой, а не настоящей, — приняла попытку разъяснить то, что взволновало меня больше всего. — Получается, что малыш будет и моим тоже. Я...
— Не имеет значения, — Лютый жестко пресек мою попытку развить тему. — Родишь — отдашь ребенка. Моего ребенка.
Его слова словно ударили меня под дых и стало совсем трудно дышать.
Как он мог быть таким жестоким?
Требование Лютого было кощунственным!
Я едва узнала, что стану мамой, но даже сейчас мне было больно думать, что я стану лишним элементом в жизни своего малыша.
Или все будет гораздо хуже?
Мой малыш никогда не узнает, кто его настоящая мама, и будет называть мамой чужую женщину?!
— Но как же я… — прошептала. — Я буду его мамой. Настоящей!
— Ну да, так вышло. И что с того, а?! Что ты мне предлагаешь? Думаешь, сможешь орудовать этим фактом? Может быть, залетев, ты нацелилась на кое-что большее, чем просто расплатиться по долгам своего муженька Соловьёва?
— Не понимаю, к чему ты клонишь! — произнесла едва слышно, чувствуя, как сзади по шее вниз сползла капелька холодного пота.
— Всё ты прекрасно понимаешь, но усердно делаешь вид невинной, жертвенной овцы. Этого не будет, Маша! — с напором произнес мужчина.
Его голос всегда внушал мне трепет, а сейчас в нем звенела решимость, холодная, как сталь, и такая же опасная.
У меня разболелась голова и давление на виски усилилось.
— Чего не будет?
Я совсем не понимала, что хочет сказать Лютый и в чём он меня подозревает? Снова в связи с Соловьевым? Всплыли новые факты?
«Да что творится, в конце концов?! Скажи прямо!» — хотелось закричать мне, но Лютый был не из тех мужчин, в разговоре с которыми можно повысить голос.
Горячая восточная кровь, несгибаемый авторитет и большая власть, сосредоточенная в его руках, накладывали свой отпечаток на всего слова и действия Лютого.
Пискнув чуть громче, чем было можно, я могла обречь себя на гнев мужчины. Даже огромное расстояние между нами не стало бы преградой для беспощадного наказания.
К тому же речь шла не только о моей жизни. Я была в ответе за жизнь племянника Тимофея и просто не могла себе позволить швыряться грубостями и действовать опрометчиво.