Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр - стр. 52
Он извлек из ларца записку и прочел ее вслух.
– «Дорогой мистер По, посылаю вам некоторые вещи, ваши по праву рождения. Искренне ваша, миссис Джон Аллан»… Письма и шкатулка ваши, поскольку вы внук Элизабет и Генри Арнольдов. Я думаю, мы можем предположить, что это та самая шкатулка, упоминающаяся в валентинке с довольно скверным акростихом, которая написана рукой вашей бабушки и получена нами с последней порцией писем.
Приговор стиху, хотя он и вправду был скверен, раздосадовал меня, но я пожал плечами, признавая вероятность, что Дюпен прав, и кивнул, ожидая продолжения.
– Я бы предположил, что, используя слова «по праву рождения», фальсификатор намекает об унаследовании вами ответственности за действия ваших предков.
– Как? Конечно же, нет. В этом нет никакой логики.
– Нам нет нужды считать что-то логичным, чтобы обнаружить, что это правда, особенно в случаях нарушения закона или правил чести.
Мне вновь пришлось признать его правоту.
– Вернемся к нашим письмам и описанным в них отношениям между вашими бабушкой и дедом. Письма прибыли в «Аристократическую гостиницу Брауна» анонимно, и три из них, датированные апрелем тысяча семьсот восемьдесят четвертого года, относятся к побегу Элизабет Смит и Генри Арнольда. Ясно, что великолепный мистер Генри Арнольд вскружил голову впечатлительной шестнадцатилетней мисс Элизабет Смит и соблазнил ее. Убегая с ним, она рисковала наследством.
– Возможно, стиль его излишне вычурен, но мне кажется, что он действительно вручил свое сердце Элизабет.
– Как вам больше нравится, – сказал Дюпен, снова прервавшись, чтобы раскурить трубку и порыться в стопке писем. – Но из писем, присланных вам в шкатулке красного дерева, мы знаем, что его верность была недолгой, или, по крайней мере, так полагала его жена, причем ревность довела ее до крайних мер. Потом переписка прекращается вовсе, вплоть до появления этого неуклюжего акростиха на Валентинов день, датированного четырнадцатым февраля тысяча семьсот восемьдесят девятого года, и еще десяти писем с мая по сентябрь того же года. Из этих писем мы можем видеть, что сложные отношения Элизабет и Генри Арнольды сильно улучшились весной тысяча семьсот восемьдесят девятого года.
Конец ознакомительного фрагмента.