Джордж Оруэлл. Неприступная душа - стр. 54

Всё в тот день было предопределено. И смех, и слезы. Не знаю, был ли в кафе Стивен Уэдхемс, но в воспоминаниях он напишет, что Оруэлл и в Итоне так много говорил о Востоке, что у сверстников сложилось впечатление: он явно «стремился туда». Не знаю, декламировал ли кто-либо из начитанной компании любимого Киплинга, тот стих, который, думаю, всем был известен:

Наконец, не знаю, сочувствовали ли Эрику, ведь контракт в Индию – невероятно! – заключался, как правило, на четверть века, а отпуск полагался лишь раз в пять лет. А может, поражались жалованью в 400 фунтов, которое будет положено полицейскому, – столько отец Эрика стал получать лишь к концу службы. Но, зная «избирательную скрытность» Оруэлла, он даже друзьям вряд ли признался в мотивах своего выбора Индии, которые выскажет потом его будущий приятель Ричард Рис. Рис, отмечая противоречивость характера Оруэлла, сформулирует четыре контрастирующие черты его. Оруэлл, по его словам, был, во-первых, «мятежником» («жизнь несправедлива и трагична, невинные люди страдают, праведников угнетают»), во-вторых, «человеком, сочувствующим властям (пока они проявляют “мягкость и заботу”)», в-третьих, «рационалистом, наследником просветительства ХVIII века, “разоблачителем ложного идеализма и одухотворенности”», и, наконец, в-четвертых, «романтиком, поклонником прошлого (“причудливых, в диккенсовском духе, улочек и домов, мирных речушек… старомодных добродетелей и людей”)…».

«Эти четыре разнородные черты, – пишет Рис, – образовали хорошо уравновешенный и гармоничный характер, обладатель которого мог бы, несмотря на свойственный ему философский пессимизм, оказаться счастливым, если бы не эпоха, в которую жил». А кроме того, Рис высказал еще одну причину решительного выбора Оруэллом именно Индии – попытку избежать судьбы. Ссылаясь на самого Оруэлла, он напишет, что от 17 до 24 лет тот «пытался уйти от мысли стать писателем, но при этом сознавал, что совершает насилие над своей натурой и что рано или поздно ему придется бросить всё и взяться за перо».

…27 октября 1922 года, через четыре месяца после вечеринки в кафе, от ливерпульской пристани отвалил пароход Hertfordshire, на корме которого стоял и смотрел на ускользающую родину высокий лохматый девятнадцатилетний парень. Корабль взял курс на Рангун. Зачисленным в полицию разрешалось тогда выбирать место службы из трех предпочтительных районов. Оруэлл выбрал Бирму. Прощай, детство с корабликами, нарисованными в письмах к матери, прощай, юность! Начиналась взрослая и самостоятельная жизнь. И, возможно, стоя на палубе, вдыхая полной грудью воздух странствий, ветер свободы, он шептал про себя те последние строки Киплинга, которые отражали и его грядущее: