Джоконда улыбается ворам - стр. 43
Такого человека обмануть было непросто. Наверняка в его жилах текла цыганская кровь, и оставалось только удивляться, какие именно обстоятельства заставили его поменять прохладу кибиток на духоту сапожной мастерской. Возможно, что здесь тоже существовала какая-то своя выгода.
– Ты не ошибся, Скамучья, это я собственной персоной. Ты просил прикупить для тебя нечто особенное.
– Что ж, приятно слышать. Теперь я вижу, что ты не забываешь просьбу старого друга. Что же ты для меня принес?
Вытащив из сумки разрисованный щит, Пьеро показал его башмачнику, и по тому, как менялось его лицо – от небрежно-доброжелательного до удивленного и наполненного страхом, – он понял, что работа произвела большое впечатление. Взяв щит, башмачник осмотрел его с противоположной стороны, как если бы хотел увидеть гадов, вылезающих из преисподней, а потом удивленно покачал головой.
– Ты меня немало удивил, Пьеро. Признаюсь тебе откровенно, я никогда прежде не видел подобного. Наверняка человек, раскрасивший этот щит, побывал в аду! Вот только как ему удалось оттуда выбраться? Пьеро, назови мне имя этого человека, я хочу поговорить с ним. У меня столько грехов, так что Господь наверняка определил для меня место в аду, и я должен знать, как оттуда выбраться.
– Ты преувеличиваешь, Скамучья, мне кажется, нет вещей, что могли бы тебя напугать.
– Ха! Я преувеличиваю? Да этот щит способен напугать целое войско, не то что старого Скамучья. Кто же нарисовал этот щит?
– Этот щит нарисовал… один художник.
Башмачник хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ах, да, конечно же, художник! Как же я мог думать иначе? Только они такие грешники и только у них такое богатое воображение. И кто же этот художник?
– Тебе этого знать не нужно, – широко улыбнулся Пьеро.
– Почему же «не нужно»? Должен же я сообщить детям имя этого мастера, когда они передадут щит моим внукам. Признайся мне, этот щит расписал великий Филиппо Брунелли?
Пьеро, смеясь, отрицательно покачал головой:
– Уймись!
– Ага, вижу, что я на правильном пути. Это Донателло?.. Риберти? Впрочем, так мог нарисовать еще и Мозаччо.
– Скамучья, даже не пытайся узнать имя этого художника, иначе мне придется продать тебе этот щит за настоящую цену.
– И сколько же это будет стоить?
– В таком случае тебе придется распродавать все свое имущество, включая мастерскую вместе с учениками, – посмотрел он на юношей, прислушивавшихся к разговору. – А мне просто хочется сделать тебе приятное.
– Хм, может, ты действительно прав. И во сколько обойдется мне это… приятное?
– О! Я попрошу немного, – воздел Пьеро глаза к небу, мысленно просчитывая сумму, какую следует вытянуть из башмачника. – Думаю, что сто дукатов будет в самый раз.