Джинн Искрюгай в любви и на войне - стр. 11

–Но, Жарым, разве ты не понимаешь, что мы просто не могли не воевать с маридами? Сражаясь с ними, джинны не думали о других народах.

–Было бы о чём думать… Мы думали обо всей планете – а другие народы пусть думают о себе сами.

–Они и думают, Жарым, и очень даже неплохо думают! Не только о себе – но обо всех, и о нас в том числе… Они придумали, как можно мирно сосуществовать всем со всеми – а это намного сложнее, чем непрестанно сражаться…

Вздохнула нежная красавица Жарым и поглядела на Искрюгая с печалью.

–Неужели правду говорят, будто тебе нравится возиться с жалкими смертными?

Искрюгай пожал плечами.

–Ну… да. Нравится. Я люблю их.

–За что их можно любить? – поморщилась Жарым.

Однако Искрюгай видел, что морщится она скорее по усвоенной привычке, а не потому, что сама испытывает отвращение к смертным (которых, кстати, никогда не видела – разве только однажды, мельком, когда Магмуни-сарай посещала делегация людей, но люди были далеко и сплошь в асбестовых костюмах). Он видел, что ей хотелось услышать ответ. Она всегда любила поспорить.

–За умение не страшиться смерти, – сказал Искрюгай. – За бодрость, с которой они идут по краю пропасти. За отвагу и упорство. А ещё за дружелюбие. Они всегда готовы пойти навстречу. Вспомни, опять же, историю: сколько зла мы причинили смертным народам, которые были бессильны противостоять нашей мощи. Однако они не обозлились. И даже ведут сейчас переговоры об освобождении джиннов, пленённых в ходе боевых действий…

–Просто у них короткая память, – возразила Жарым. – А ты стал слишком мягким на гражданской службе.

–Это плохо? – спросил Искрюгай.

–Это плохо для того джинна, который влюбится в знатную девушку, – невольно понизив голос, сказала она.

И вот скажите: после такого разговора – есть ли нужда в пошлом искусстве обольщения?

Но, увы, была печальная правда в словах Жарым. Для влюблённого в высокородную девушку нужна карьера военная, и непременно успешная. Иначе – люби не люби, счастья не видать. Так может, вернее покорить девичье сердце, иссушить по всем правилам коварной науки – а там пускай Магмун-ага крутится как хочет? Сам выхлопочет и место, и чин…

Тьфу!

Плевок Искрюгая зашипел на камнях, истаивая струйкой едкого дыма.

Экая, право, дрянь может в голову прийти… Впрочем, пустое: даже если Магмун-ага и воспылает желанием обеспечить племянника славной карьерой, Искрюгая он этим совсем не порадует. Потому что не хочет Искрюгай военным быть. Не влечёт его слава предков. А вот спасательная служба или, скажем, воздухоплавание – влечёт. Влечёт возможность изучить новое дело и передать опыт новому поколению спасателей – молодым, энергичным джинам, не отягощённым славной родословной и не одурманенным славными бреднями…