Джевдет-бей и сыновья - стр. 67
– Раздавай-ка сегодня ты!
Это был замечательный момент: Перихан, раскрасневшись от волнения, смотрит на зажатые в руках ложки, Джевдет-бей, как всегда, первым протягивает свою тарелку, все улыбаются, предвкушая трапезу. Ниган-ханым, расчувствовавшись, смотрела на невестку и думала: «Какая она красивая! И волосы укладывает с большим вкусом. Голосок у нее, правда, тоненький, как у мышки, но это не беда. И Рефик счастлив. Я тоже такой была, когда мы с Джевдетом только поселились в этом доме. Хвала Аллаху, я и сейчас счастлива. В те дни мы искали мебель, чтобы обставить дом. Как славно было жить в новом доме, среди новых вещей…»
– А тарелки для салата почему нет? – ворчливо спросил Джевдет-бей.
«Ох ты, не поставили ему тарелку для салата! И как я не заметила?» – подумала Ниган-ханым и тут же окликнула прислугу. Посмотрела краем глаза на тарелку мужа и заметила, что на ней уже красуется целая гора еды. «А потом начнет клевать носом, плохо себя чувствовать», – подумала Ниган-ханым с раздражением. Потом, глядя на его седую голову, склоняющуюся к тарелке каждый раз, когда он брал новый кусок, на его длинный тонкий нос, она вдруг почувствовала, что ее переполняет нежность, и повернулась к своей тарелке. Поев немного, обратила внимание на то, что старший сын Осман о чем-то увлеченно говорит.
– Поскольку в Европе начнется война…
Ниган-ханым смотрела на Османа и что-то отвечающего ему Рефика и, как это всегда, когда заходила речь о войне, чувствовала сиротливое одиночество. Каждые лет пять непременно начиналась какая-нибудь война, сразу же отделявшая суровой и непреодолимой чертой ее мир от мира мужчин. К тому же все войны точь-в-точь похожи одна на другую, как и вообще все мужские споры. «И зачем спорить? Поговорили бы о чем-нибудь другом!»
Но братья, вопреки желанию матери, продолжали спорить. Осман говорил с таким выражением на лице и таким тоном, будто знал: то, о чем идет речь, не очень-то интересует собравшихся за столом, в том числе и его самого. «Что поделаешь, иногда нужно заводить беседу и о таких вещах!» – говорил весь его вид. Рефик, так же как и его брат, надевший к обеду пиджак и галстук, что-то отвечал Осману, время от времени вставлял какую-нибудь шутку и поглядывал по сторонам с таким видом, будто извинялся перед всеми за этот спор. И все-таки это был серьезный мужской спор, из тех, что Ниган-ханым терпеть не могла. «Когда они так спорят, слова не вставишь», – подумала она. Когда речь заходит о подобных вещах, мужчины становятся серьезными и важными, а женщины будто бы превращаются в бессловесные фарфоровые вазы. «А я смотрю на них и размышляю», – бормотала себе под нос Ниган-ханым. Тут она услышала, что в разговор вмешался голос мужа: