Джентльмены и снеговики (сборник) - стр. 13

– Новенький? – прошелестел над ухом ласковый женский голос.

Димка обернулся. Молодая учительница смотрела на него огромными темными глазами. Под мышкой у нее был рулон с картой.

– Боишься зайти в класс? – так же ласково спросила она.

Дыхание у Димки остановилось. Он молча кивнул.

– Я тоже.

Она заправила прядь черных волос за ухо и подмигнула Димке.

– Что – вы тоже? – ошарашенно переспросил он.

– Я тоже новенькая. И тоже боюсь зайти в класс.

Учительница улыбнулась ему и заглянула в щелку.

Она показалась Димке ангелом, каких рисовали узбекские расписчики тарелок, – смуглая кожа, высокие скулы, большие черносливовые глаза – чуть раскосые, вытянутые, уходящие уголками к самым вискам. Короткая стрижка каре, какие носили женщины в ташкентской администрации, казалось, была создана специально для нее – открывала уши, похожие на маленькие фаянсовые пиалы, с круглыми красными сережками на золотистых мочках, и шею – тонкую, чуть покрытую нежным пухом у самой кромки волос. И руки – с тонкими загорелыми запястьями и пальцами, длинными, как у пианисток… И вся она, в светлой блузе и узкой темно-серой юбке, схваченной на тонкой талии пояском, напомнила ему иллюстрации к «Бахчисарайскому фонтану».

– Как тебя зовут? – шепнула она Димке.

Димка, плохо соображая, все любовался и любовался ее лицом.

– Алтын джужа, – с трудом выговорил он, боясь моргнуть. Потому что если моргнешь – она может исчезнуть. Уже бывало так.

– Как ты сказал?

Она повернулась к нему, и Димка уловил запах духов, каких-то необыкновенных, напомнивших ему лавку фруктов и пряностей дядюшки Фаруха на углу их ташкентской улицы. Димка почуял аромат апельсинов, вспомнил, как они оранжевой горкой лежали на деревянном лотке; и бергамота – тонких веточек с длинными темно-зелеными листьями, связанных ниткой; и разложенных на льняной салфетке рифленых коричневых зерен кардамона. И еще что-то вкусное, неуловимое. Так, вероятно, пахла нарисованная Зарема из «Бахчисарайского фонтана».

– Извините, – запнувшись, сказал он. – Это по-узбекски. Золотой цыпленок…

– Золотой цыпленок? А на самом деле? – Ее глаза лукаво смеялись.

– Дима Федоров.

– А меня зовут Ольга Саяновна. Ну пошли, Дима Федоров. Вместе не так страшно, правда?

Димка хотел было ответить, что ему совсем не страшно, подумаешь – новые одноклассники, но никакие слова не приходили в голову.

Ольга Саяновна толкнула дверь. Гул сразу стих.

– Вас ни на минуту нельзя оставить!

…Димка плохо помнил, как его представили классу, как он сел с кем-то белобрысым и ушастым, пахнущим дымом от пистонов, и как ребята рассказывали о проведенных каникулах. Он все смотрел и смотрел на Ольгу Саяновну и не мог никак оторваться. Она была так не похожа на ленинградских взрослых женщин. Ее восточные скулы и глаза, цветом похожие на вар, который научили его жевать здешние мальчишки, и золотистая от загара кожа, и деготно-смоляные волосы – все напомнило ему родной Ташкент.