Дженнифер Морг - стр. 36

Вот ведь незабываемый день выдался! Мы еще некоторое время обжимаемся, а потом я веду ее в свой номер – на цыпочках: она хихикает и советует не шуметь, чтобы не перебудить соседей. Я открываю дверь, а она говорит, мол, иди в ванную и жди, пока я приготовлюсь. Сколько хочешь? – спрашиваю я. Она качает головой и отвечает: Две сотни, но только если мне понравится. Ну как отказаться от такого предложения?

В ванной я снимаю ботинки, пиджак и галстук – хватит. Она зовет, говорит, что готова, и я открываю дверь. Она лежит на кровати в соблазнительной позе, но так, чтобы меня видеть. Она сняла платье: гладкие бедра в тугих чулках и водопад шелковистых маисовых волос, глаза голубые, как ледяные бриллианты, в них хочется упасть и утонуть.

Сердце у меня колотится так, будто я только что пробежал марафон или у меня сейчас будет инфаркт. Она улыбается мне – голодной, жадной улыбкой; я делаю шаг вперед. По спине бежит липкий холодный пот, а эрекция такая, что даже больно – будто стальной болт вбили в промежность. Я хочу ее так, как никогда не хотел ни одну женщину. Еще шаг. Еще.

Она улыбается и становится на колени передо мной, открывает рот, чтобы принять меня. Я до смерти боюсь ее прикосновения, хоть и жажду его. Как плясать на третьем рельсе, осоловело думаю я и пытаюсь заставить парализованные ребра впустить в грудь воздух, когда она прикасается ко мне.

– А-а!

Я открываю глаза. В номере темно, сердце колотится как бешеное, я лежу в луже холодного пота с дикой эрекцией и жутким чувством ужаса, сдавившим мне грудь.

– А!

Я могу только слабо стонать. Я брыкаюсь, но потом сдираю с себя мокрое покрывало.

У меня эрекция – и это не просто стояк от эротического сна, а такой, будто кто-то прицепил ко мне коровью автодоилку.

– Ух.

Я начинаю садиться, чтобы пойти в ванную и вытереть спину полотенцем, но тут же кончаю.

Жутко и чудесно, никогда у меня не было такого оргазма. Он все тянется и тянется, касается чего-то такого внутри меня, чего ничто никогда не касалось, но так сильно, что вскоре это становится невыносимо. Есть в нем что-то окончательное – неповторимое, финальная точка в жизни. Когда он начинает спадать, я тихонько всхлипываю и тянусь к промежности. Сюрприз: у меня по-прежнему эрекция – и кожа сухая.

Холодея, понимаю: это не я. Это Рамона! И я испуганно хватаюсь за свой член. Далекий смех.

«Давай, можешь подрочить».

У нее в животе собирается теплый комок удовлетворения.

«Ты же этого очень хочешь, да?» – думает она, облизывая губы и посылая мне вкус спермы; потом я чувствую, как она протягивает руку и накрывает покрывалом лицо мертвого бизнесмена.