Дженга: разжигая пожары - стр. 20
Первой вынесли Леони. Аккуратно положили на носилки, начали вентиляцию легких. Кто-то смел ошметки обгоревшей ткани длинного, чуть ниже колен, платья и с удивлением охнул: «Она не пострадала».
Огонь не тронул девушку. Пощадил. Должно быть, испугался или, напротив, невольно залюбовался необычной красотой, за которую многие сулили бы миллионы, родись Леони в большом городе.
Куда хуже дело обстояло с мужчиной слегка за сорок – второй жертвой внезапно разгоревшегося пожара. Ему повезло меньше: правая сторона сильно обгорела, тут и там въелись в кожу расплавленные и застывшие осколки стекла, голова разбита.
Но он был жив. Пока еще жив.
Глава 3 – Причудливый танец света и тьмы
В обед удалось запихнуть в себя только пару вилок тушеной капусты с поджаренной до черных боков котлетой и стаканчик вишневого, с крупными ягодами желе. От салата Леони отказалась – тот выглядел так, словно его уже кто-то съел и успел наполовину переварить. А вот чуть кисловатый десерт пришелся по вкусу – в нем отражалась настоящее: сладость радости (удалось выжить!) и разъедающая кислота мысли (куда же теперь идти?).
Шел третий день в больнице – и, кажется, последний. Окрашенные в бледно-голубой стены, запах хлорки и лекарств, черные от уличной пыли жалюзи на узких окнах, тусклый свет в коридоре, единственный телевизор в общей комнате и равнодушные взгляды чуть более больных, чем она сама, людей составляли девяносто процентов этих дней. Остальные десять удавалось поспать, проваливаясь в спасительную бездну пустоты.
Врачи отмалчивались, медсестры с любопытством и с некой ехидцей посматривали в ее сторону. Пару раз заходил полицейский – молодой офицер в темно-синей униформе, с самой заурядной внешностью и выражением скуки на лице. Он расспрашивал про пожар, иногда не к месту вставлял вопросы о личной жизни, но каждый раз уходил ни с чем.
«Меня не было дома».
«Нет, я не родственница».
«Мне, между прочим, уже восемнадцать».
«Страховка? Я не в курсе».
Рутинные вопросы без должных ответов.
Время словно застыло, и Леони не хотела, чтобы это когда-нибудь прекращалось, несмотря на отвратительного вида салат и запах болезни и смерти, каким пропитаны все больницы мира. Претила сама мысль о том, что, когда ее выпишут, придется заново искать себе жилье или возвращаться в бедлам, устраиваемый в бывшем доме. Радостное предвкушение будущего сменилось тягостным ожиданием. Словно смотрела в колодец, пытаясь разглядеть в мутной черной жиже отблески солнца, забывая поднять голову вверх.
Чувствовала она себя на удивление хорошо – явно не так, как полагается жертве пожара, тем более – было с кем сравнить, ведь Этьен Ле Гро пришел в себя только вчера вечером. Он сильно обгорел, отравленное ядом гари тело мучили дикие боли, поэтому его снова ввели в медицинский сон. И хорошо: вряд ли бы понравилось видеть и, главное, чувствовать себя пережаренной котлетой, какую подавали сегодня на обед…