Джек Ричер: Ловушка - стр. 40
Дом стоял на большом участке, не слишком ухоженном, представлявшем нечто среднее между отпущенной на свободу природой и запустением. Сам дом оказался низким и вытянутым, из темного кедра, с темными сетками на окнах и большой каменной трубой – скромный и уютный загородный дом. Вокруг царила тишина. В воздухе пахло жарой, сыростью и землей. Ричер слышал стрекот насекомых в траве и чувствовал присутствие реки за домом, уносившей на юг попавшие в ее сети звуки.
Он подошел ближе и услышал, что из-за дома доносятся приглушенные голоса. Похоже было, что там собралось много народа. Ричер двинулся на звук, обогнул гараж и оказался на верхней площадке цементной лестницы, которая выходила на запад, на задний двор и реку, ослепительно-голубую в лучах солнца. Примерно в миле к северо-западу, чуть справа, терялся в дымке Уэст-Пойнт, приземистый и серый из-за разделявшего их расстояния.
Задний двор представлял собой поляну, отвоеванную у леса, растущего на вершине обрыва. На этой поляне, заросшей коротко подстриженной травой, собралась внушительная толпа, человек сто, все в черном, мужчины и женщины, черные костюмы и галстуки, блузки и туфли, если не считать полудюжины армейских офицеров в парадной форме. Они тихо разговаривали, держа в руках бумажные тарелки и стаканы с вином. Настроение у всех было пасмурное.
Похороны. Он без приглашения заявился на похороны. Ричер замер в смущении, вырисовываясь на фоне неба в одежде, которую он надел вчера в Ки-Уэсте: выцветшие хлопчатобумажные штаны, мятая желтая рубашка, старые ботинки на босу ногу, выгоревшие на солнце волосы торчат в разные стороны, на лице дневная щетина. Он посмотрел вниз, на собравшихся там людей, и они дружно замолчали и подняли головы, словно он внезапно хлопнул в ладоши. Ричер не шевелился. Все молча смотрели на него, а он – на них. На площадке воцарилась тишина и неподвижность. Потом какая-то женщина отдала свою тарелку и стакан человеку, стоявшему рядом, и вышла вперед.
Она была молодой, может, лет тридцати, в строгом черном костюме, как и все остальные. Бледная, напряженная и невероятно красивая. До боли красивая. Очень стройная и высокая в своих туфлях на каблуках, длинные ноги в черных прозрачных чулках. Роскошные светлые волосы, распущенные по плечам, голубые глаза, изящное тело. Она грациозно прошла по лужайке и остановилась у подножия лестницы, как будто ждала, что он к ней спустится.
– Привет, Ричер, – тихо проговорила она.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Она знала, кто он. А он знал, кто она. Это знание пришло к нему неожиданно, словно кинопленку прокрутили на пятнадцать лет назад за одно короткое мгновение. Девочка-подросток выросла и превратилась в красивую женщину, которая стояла перед ним. Гарбер, имя на почтовом ящике. Леон Гарбер был его командиром в течение многих лет. Ричер вспомнил, как они познакомились, потом начали узнавать друг друга на барбекю, которые устраивали на задних дворах жаркими влажными вечерами на Филиппинах. Стройная девочка, скользившая в тени неуютного, жалкого дома на базе, уже женственная в свои пятнадцать, но все еще ребенок – невероятное искушение и одновременно запретный плод. Джоди, дочь Гарбера. Его единственный ребенок. Единственная радость всей его жизни. Перед ним стояла Джоди Гарбер, только пятнадцать лет спустя, повзрослевшая и ослепительно-красивая. Она стояла и ждала его внизу цементной лестницы.