Джек Ричер, или Дело - стр. 35
– У вас вошло в привычку совершать прогулки между блюдами?
– Я ждал хозяев отеля. А они, как мне казалось, не очень спешили в свое заведение.
– Так вы там остановились на ночь? В отеле?
– Я надеюсь на это.
– Значит, вы не остановились у друга, которого приехали разыскивать?
– Пока я его еще не нашел.
Она понимающе кивнула в ответ и сказала:
– Мне надо поговорить с вами. Ждите меня в кафе. Пять минут, договорились?
В ее голосе слышалась властность, но не угроза. Ничего похожего на указание. Просто вежливая, но настойчивая просьба, исходившая, по моему мнению, в первую очередь от дочери шерифа, а уже затем от самого шерифа.
– Договорились, – согласился я. – Через пять минут.
Подняв окно на своей дверце, она отвернулась от меня и развернула автомобиль, повторив в более медленном темпе тот маневр, что проделали те два парня на пикапе. Затем снова включила фары и умчалась прочь. Я видел, как зажглись красные тормозные огни ее машины, когда она поворачивала на Мейн-стрит. Я зашагал той же дорогой по обочине – заросшей травой полосе между дорогой и кюветом.
Придя в кафе через пять минут, отпущенных мне на дорогу, я обнаружил припаркованную к бордюру машину Элизабет Деверо, а ее саму – сидящей за тем же столом, за которым прежде сидел я. Пожилая пара из отеля уже исчезла. В заведении не было никого, кроме шерифа и официантки.
Я вошел, и Деверо, ничего не говоря, сделала незаметное движение ногой, находящейся под столом, и вытолкнула чуть вперед стул, стоявший напротив нее. Приглашение. Почти команда. Официантка сразу все поняла и не стала усаживать меня на другое место. Наверняка Деверо уже обо всем распорядилась. Я попросил официантку принести кусок их самого вкусного пирога и еще чашку кофе. Она пошла на кухню, и в зале воцарилось молчание.
Положа руку на сердце, я был готов признаться, что Элизабет Деверо была явно очень привлекательной женщиной. Поистине красивой. Вне машины она оказалась довольно высокой, а ее волосы были просто прелестны. Должно быть, один лишь «конский хвост» весил не меньше пяти фунтов. Все черты ее лица были правильными и находились в должной пропорции по отношению друг к другу. В униформе она выглядела потрясающе. Но ведь мне вообще нравились женщины в униформе – возможно, потому, что с другими я практически не общался. Однако больше всего мне нравился ее рот. И глаза. Они вместе добавляли лицу какую-то легкую кривизну и веселое оживление, как будто все, что происходило с ней, оставляло ее холодной, спокойной, собранной, а затем она находила во всем этом нечто такое, что заставляло ее улыбаться. Ее глаза все еще излучали какое-то свечение. И теперь это точно не было отражением светящейся приборной панели «Шевроле Каприс».