Джек Ричер, или Дело - стр. 24
– Я вот тут думаю, – сказал он, – кто мог сделать такое? Кто мог оставить автомобиль на рельсах? И зачем?
– Может, подростки? – предположил я. – Ради забавы?
– Такого раньше не случалось. А подростки всегда живут в городе.
– И в машине никого не было?
– Слава богу, никого. Как я говорил, машина, насколько нам стало известно, была просто оставлена на путях.
– Угнанная машина?
– Пока не выяснили. От нее мало что осталось. Мы думаем, что она, возможно, была голубого цвета. Но она сгорела. А вместе с нею и несколько деревьев.
– И никто не заявлял о пропаже машины?
– Пока нет.
– А какие еще у вас дела? – спросил я.
Услышав этот вопрос, Пеллегрино вдруг сделался молчаливым и ничего не ответил, а я подумал, не слишком ли форсирую события. Но, прокрутив в голове все, что было сказано мною и им до этого, счел свой вопрос вполне резонным. Спросил ради того, чтобы поддержать беседу. Один парень говорит, что у него дел по горло, а рассказывает только о раздолбанной машине, так ведь другой парень вправе спросить о других делах, верно? Особенно если вы едете в сумерках, и отношения у вас вполне компанейские.
Но оказалось, что причиной колебания Пеллегрино была лишь вежливость и старомодное южное гостеприимство, только и всего.
– Понимаете, я не хочу создавать у вас плохое впечатление, – сказал он, – ведь вы же здесь впервые. Но на нас еще висит и убийство женщины.
– Да что вы? – ужаснулся я.
– Два дня назад, – грустно произнес он.
– И как ее убили?
И снова информация Гарбера оказалась неточной. Дженис Мэй Чапман не была изуродована. У нее было перерезано горло, только и всего. А нанесение смертельной раны и причинение уродства – это не одно и то же. Это совершенно разные вещи. Даже и не близкие.
– От уха до уха, – пояснил Пеллегрино. – Один большой глубокий разрез. Так что радости мало.
– Вы сами, я надеюсь, видели жертву? – спросил я.
– Лично и подробно осматривал. Я видел кости шейных позвонков. Все вокруг было в крови. Она лежала словно в озере. Это было поистине ужасно. Симпатичная женщина, по-настоящему красивая, одетая для вечернего выхода, аккуратненькая такая… лежала на спине в луже крови. Как такое может быть?
Я ничего не ответил из уважения к чему-то, на что неясно указывал требовательный тон, с которым Пеллегрино произнес последнюю фразу.
– Она была к тому же еще и изнасилована, – добавил он. – Врач обнаружил это, когда раздел ее и положил на стол в морге. А до этого мы предполагали, что ее довели до такого состояния, что она бросилась вниз и разодрала свои ягодицы об острый гравий. Но мне не верится, что она могла сделать это.