Джек/Фауст - стр. 7
Он вдруг резко обернулся и схватил с полки на стене два черных тома; взяв по одному в руку, держа каждый вертикально за низ, он встал, широко расставив ноги, как Моисей со скрижалями в руках.
– Мой дед напечатал эту Библию с Ветхим и Новым Заветами в Майнце задолго до моего рождения. Прекраснее награды для тебя я придумать не смог бы!
Вагнер зашатался, когда тома упали ему в руки.
– Итак! Три труда в четырех томах; весь земной шар умещается в этом четырехугольном треугольнике. Ну что ж, давай начнем спор.
– Я готов.
– Смело! Как утверждал Уильям Оккам, есть три неоспоримых источника знания: очевидность, опыт и Божественное откровение. Согласен?
– Это невозможно отрицать.
– Нам следует начать с «Альмагеста». Сам Птолемей говорит, что астрономия – это раздел математики. Следовательно, это совершенный пример самоочевидного. Если в уравнении есть хотя бы единственная неправильность, то в целом оно непременно неправильно. А раз так, проведенные тобою измерения дискредитируют эту книгу.
Вагнер со сверкающим взором возразил:
– Нет, не так! Ибо наблюдения Птолемея прошли испытание временем. Тогда как в мои погрешность легко могла бы вкрасться по причине утомленности, или ввиду некоторого помутнения атмосферы, или по какой-нибудь иной причине, которую мне не по силам вообразить, а равно понять.
– Тем не менее, вне всяких сомнений, разум может искупить любой недостаток в твоем восприятии, как шлифованное стекло исправляет оптическую слабость зрения.
Вагнер облизнул губы.
– Но если какая-нибудь часть рационального мышления окажется несовершенной – а разве совершенно мышление человека? – то применять логику для коррекции своих собственных поправок все равно что пытаться прыгнуть выше своей головы.
– Если ты не можешь довериться своим ощущениям, тогда нет причины связывать их с известными тебе фактами бытия; из чего неизбежно следует, что истина ipso facto[4] для тебя непостижима. И при этом мы вынуждены отвергнуть самоочевидное, разумное истолкование бытия, поскольку отсутствие у тебя багажа знаний не позволяет этого.
– А! Однако суждение Птолемея было бесконечно выше моего.
– Ты сказал: «было»?
– Да.
– Откуда тебе это известно?
– Благодаря утверждениям сотен свидетелей и ученых.
– Есть детская игра, Вагнер, – и ты наверняка в нее играл; это такая игра, где один юнец тихо шепчет что-нибудь другому, а его друг шепотом повторяет сказанное третьему и так далее, до тех пор пока фраза не пройдет через двадцать ушей и столько же ртов. Последний играющий объявляет это тайное высказывание вслух, и выходит так, что произнесенное им не имеет ничего общего с исходными словами. А истина проходит через речные ворота и со временем уходит далеко-далеко в сторону Косвига и там становится ложью. Слухи, основанные на слухах, неприемлемы для науки. – Фауст вздохнул. – Ты ошибаешься, ибо ты – человек. Все люди ошибаются. Птолемей был человеком. Следовательно, и он ошибался.