Дзен в искусстве написания книг - стр. 10
и «Dime Detective», когда мне было двадцать четыре, даже не стоит теперь перечитывать.
Периодически я наступал на собственные шнурки и писал почти неплохие рассказы, вспоминая Мексику, которая меня напугала, или Лос-Анджелес во время бунтов пачуко. Но мне понадобилось почти сорок лет, чтобы усвоить жанр детектива/триллера/саспенса и заставить его работать в моем романе «Смерть – дело одинокое».
Но вернемся к моим наброскам. Зачем к ним возвращаться? К чему я веду? Ну, если вы писатель или надеетесь стать писателем, подобные списки, почерпнутые из глубин вашего собственного сознания, могут помочь вам найти себя, точно так же, как после долгих-долгих метаний нашел себя я.
Я принялся просматривать эти списки, выбирать одно слово и писать о нем длинное стихотворение в прозе – эссе.
Где-то посередине первой страницы или, может быть, на второй стихотворение в прозе превращалось в рассказ. Вдруг появлялся персонаж и говорил: «Это я» или «Эта идея мне нравится!». И потом уж он сам заканчивал рассказ вместо меня.
Становилось все более очевидным, что меня многому научили эти списки. А потом я понял, что мои персонажи сделают всю работу за меня, если им не мешать, если дать им их собственное разумение, не мешать их фантазиям и страхам.
Я смотрел на свой список, видел слово СКЕЛЕТ и вспоминал свои первые детские рисунки. Я рисовал скелетов, чтобы пугать двоюродных сестер. Меня зачаровывали эти неприкрытые медицинские экспозиции черепов, ребер и тазовых скульптур. Моей самой любимой песней была: «Греха в том нет, чтобы кожу снять и так плясать. Плясать, одетым только в кости». Однажды, когда я как раз вспоминал о своих детских художествах и любимой песне, у меня заболело горло и я пришел к врачу. Я позволил ему ощупать свой кадык, жилы на шее и поинтересовался, что посоветует медицина.
– Знаете, что у вас? – спросил доктор.
– Что?
– Открытие гортани! – радостно сообщил он. – Вы узнали, что она у вас есть. Примите аспирин. С вас два доллара!
Открытие гортани! Господи, так красиво! Я рысью помчался домой, ощупывая свое горло, ребра, затылок, коленные чашечки. Боже мой! А почему бы не написать рассказ о человеке, который жутко боялся того, что таится у него под кожей, в его нутре – как символ всех готических ужасов в историях о скелетах!
Рассказ написался за считаные часы.
Идея вполне очевидная, однако в литературе ужасов еще никто не додумался ее раскрыть. Я нырнул вместе с ней в пишущую машинку и вынырнул с новым, абсолютно оригинальным рассказом, который скрывался у меня под кожей с тех самых пор, как я нарисовал первый череп со скрещенными костями в шесть лет.