Дюна. В коллекции. Первая Книга - стр. 22
Азиатка забрала пустой стакан и вновь скрылась за колонной, однако тут же появилась вновь - встав у лестницы, она жестом пригласила меня наверх, а я бросила взгляд на китайца, который никак не отреагировал.
“Видимо Коуловское “хороший подарок” было пропуском для меня на второй этаж”, - предположила я, но теперь, понимая, что наверху никакого черного выхода из этой Башни нет, наотрез отказалась туда идти.
Представив, что меня сейчас заведут в спальню этого Коула и закроют там, чтобы ему поудобнее можно было воспользоваться подарком, я с долей истерики замотала головой.
- Нет, я останусь здесь, - уверенно произнесла я, а горничная, не став ни на чем настаивать, так же бесшумно исчезла, как и появилась.
- Господи, здесь кто-нибудь говорит вообще, или им всем языки поотрезали, как прислуге в “Голодных играх”, - скривилась я, провожая ее взглядом. Чувствуя слабость, навалившуюся на меня после этого бесконечно долгого дня, я все-таки осмотрелась по сторонам и решила уйти в малую гостиную, как я ее назвала, подальше от глаз Коула и от его спальни.
Я направилась к колонне, а китаец так и остался стоять у стены, что говорило - путь открыт.
Присев на край одного из дальних диванов, я закрыла глаза, однако спать не собиралась - напротив, мне нужно было контролировать ситуацию.
Теперь, придя в себя и немного познакомившись с Коулом наедине, я вновь подумала о том, что мне необходимо с ним поговорить, чего бы мне это не стоило. “Даже если этот разговор ни к чему не приведет, принимать свою участь я буду, смотря страху в глаза”, - сглотнула я, сжав кулаки еще сильнее.
Я сидела выпрямившись, как натянутая струна, и чем больше проходило времени, тем отчетливее оно напоминало длинный резиновый канат тарзанки, который с каждой минутой все сильнее сжимал мои щиколотки. Казалось еще немного, и я полечу вниз с высоты этой черно-золотой Башни в восемьдесят восемь этажей.
Не знаю, сколько прошло времени, однако моя из без того болевшая голова стала невыносимо тяжелой, я начала терять связь с действительностью и в какой-то момент, перестав контролировать ситуацию, отключилась.
Проснулась я оттого что кто-то прикоснулся к моему плечу. Резко открыв глаза, я тут же зажмурилась от утреннего света и сморщилась от дикой головной боли.
- Просыпайся, - послышался строгий мужской голос, и я, сразу вспомнив где нахожусь, машинально дернулась в сторону, прикрывая рукой грудь.
Еще плохо ориентируясь в реальности, я выпрямилась, как натянутая стрела, на диване и увидела перед собой Коула, который, судя по всему, только что вернулся - он был без пиджака и галстука, ворот его рубашки был расстегнут на несколько пуговиц и от него веяло сигарами и виски.