Дюна: Дом Харконненов - стр. 28
Если повезет, то она умрет по дороге.
Охваченная ужасом фрейлина низко поклонилась.
– Как прикажете, сир.
И вот серовато-бледная Анирул стоит в дверях кабинета, обхватив руками пузатую колонну. На леди надета измятая накидка, из-под которой виднеется нижнее белье. Хотя Анирул пошатывается от слабости, императрица высоко держит голову.
– Что ты можешь мне сказать? – без околичностей приступил к допросу Шаддам.
– У меня только что были трудные роды, и я очень слаба.
– Прости, прости. Но ты достаточно умна, чтобы понять, о чем я спрашиваю. Во всяком случае, у тебя хватало ума морочить мне голову на протяжении всех прошедших лет.
– Морочить тебе голову? – Она несколько раз моргнула своими антилопьими глазами, глядя на мужа, как на сумасшедшего. – Простите меня, ваше величество, но я очень устала. Почему вы так жестоки, что вызываете меня сюда и не хотите при этом даже взглянуть на нашу дочь?
Губы Шаддама побелели, словно от них отхлынула вся кровь. Глаза его потеряли всякое выражение.
– Потому что ты могла подарить мне сына, но не захотела.
– Это неправда, ваше величество. Вы верите пустым слухам.
Анирул потребовалась вся выучка Ордена Бене Гессерит, чтобы устоять на ногах.
– Я верю не слухам, а донесениям разведки. – Император так широко раскрыл глаза, разглядывая супругу, словно хотел рассмотреть ее в мельчайших подробностях. – Ты хочешь умереть, Анирул?
До императрицы дошло, что он действительно может ее убить. Конечно, между нами нет любви, но рискнет ли он навлечь на себя гнев Бене Гессерит, избавившись от меня таким способом? Во время своего восшествия на престол Шаддам дал согласие на брак с Сестрой Бене Гессерит, чтобы укрепить свое положение в нестабильном политическом мире, усилив себя союзом с Орденом. Теперь, двенадцать лет спустя, Шаддам почувствовал, что его позиции сильны и без этого союза.
– Каждый человек когда-нибудь умирает, – ответила она.
– Но не таким образом, каким ты умрешь от моей руки.
Анирул постаралась не выказать эмоций, напомнив себе, что она не одинока, что в ее душе присутствует коллективная память множества Сестер Бене Гессерит, которые были до нее и остались в Другой Памяти. Голос ее продолжал оставаться удивительно спокойным:
– Мы не сложные, злокозненные ведьмы, какими нас многие представляют.
Это не было правдой, но Шаддам мог возразить ей только на основе своих подозрений, точных знаний у него не было и не могло быть.
Однако гнев Шаддама не остыл.
– Что для тебя важнее – твои Сестры или я?
Она недовольно покачала головой.
– Вы не имеете права спрашивать меня о таких вещах. Я никогда не давала вам повода сомневаться в моей верности короне.