Дьюма-Ки - стр. 95
– Господи, – выдохнул я.
– В шесть лет. Элизабет было четыре, она уже понимала, что произошло. Может, даже могла прочитать такой простой заголовок, как «ОНИ ИСЧЕЗЛИ». После смерти близняшек и бегства Адрианы, старшей дочери, в Атланту с одним из работников отца, не приходится удивляться решению Джона покинуть Дьюму. Он и оставшиеся дочери перебрались в Майами. Много лет спустя он вернулся, чтобы умереть здесь, и мисс Элизабет ухаживала за ним. – Уайрман пожал плечами. – Примерно так же, как я ухаживаю за ней. Поэтому… ты понимаешь, почему женщина с начавшейся болезнью Альцгеймера может считать Дьюму злополучным для дочерей местом?
– Пожалуй, но откуда эта дама преклонного возраста узнала телефонный номер нового арендатора?
Уайрман бросил на меня озорной взгляд.
– Арендатор новый, дом старый, автоматический набор всех здешних телефонов – там. – Он указал на дом за спиной. – Есть еще вопросы?
Я вытаращился на него.
– Она может позвонить мне в режиме автоматического набора?
– Не вини меня. Я появился здесь позже. Кто-то ввел телефонные номера принадлежащих ей домов в память ее телефонного аппарата. Наверное, это сделал риелтор. А может, управляющий делами мисс Истлейк. Он приезжает сюда из Сент-Питерсберга каждые шесть недель, чтобы убедиться, что она жива, и я не украл коллекционный фарфор. Когда он появится в следующий раз, я его спрошу.
– То есть она может позвонить в любой дом в северной части Дьюмы нажатием одной кнопки.
– Ну… да. Я хочу сказать, они же все принадлежат ей. – Он похлопал меня по руке. – Но знаешь что, мучачо? Я думаю, у твоей кнопки этим вечером будет нервный срыв.
– Нет, – без запинки вырвалось у меня. – Не делай этого.
– Ага. – Уайрман словно понимал мои мотивы. И кто знает, может, понимал. – В любом случае ситуация с загадочным звонком прояснилась, хотя, должен тебе сказать, объяснения на Дьюма-Ки иной раз логике не подчиняются. Пример тому – твоя история.
– Ты хочешь сказать, с тобой тоже случалось… что-то похожее?
Он пристально посмотрел на меня, его большое, загорелое лицо не выдавало никаких эмоций. На нас обрушился холодный порыв ветра, швырнул песком в наши голые лодыжки. Ветер поднял волосы Уайрмана, открыв шрам-монетку повыше правого виска. Я задался вопросом, а может, его ударили горлышком бутылки во время драки в баре, и попытался представить себе человека, который мог разозлиться на такого, как Уайрман. Не получилось.
– Да, со мной случалось… странное, – ответил он и согнул по два пальца каждой руке, изображая кавычки. – Именно это превращает детей…