Дымовая завеса (сборник) - стр. 49
– Здравствуй, Олег, – неожиданно дрогнувшим, с сипотцой голосом произнесла она.
– Добрый день, – покосившись на окошко, проговорил Широков. – Разве мы знакомы?
– Я – Дарья Бессараб.
Широков почувствовал, как у него разом ослабли и начали подламываться ноги, чтобы не завалиться, – а ведь он действительно мог упасть, – ухватился рукой за угол стены, прошептал, едва шевеля разом побелевшими губами:
– Даша! Дашка!
Глаза у Дарьи заблестели, покрылись слезами, сделались маленькими, через мгновение из них брызнул целый ручей, потек по щекам.
Оттолкнувшись от стены, Широков продвинулся немного вперед, с досадой ощущая, что ему не подчиняется пространство, не подчиняется совершенно, уползает куда-то в сторону, – помотал головой и проговорил тихо, сдавленно:
– Я искал тебя, Даша.
– Один из ваш… один из твоих запросов нашел меня. – Дарья шагнула вперед, обхватила Широкова обеими руками, прижала к нему голову. Через мгновение всхлипнула, как девчонка, не удержалась и заплакала. Спина у нее задрожала, но Дарья быстро справилась с собой. – В конце концов я вышла на твое пограничное управление, там рассказали, что произошло, и назвали город, в который ты уехал…
Широков поспешно закивал, сглотнул соленый комок, внезапно образовавшийся у него в горле, погладил сестру по спине.
– Дашка! – проговорил сдавленно и благодарно. – Выходит, что не я нашел тебя, а ты меня.
– Разницы нет, – всхлипнув вновь, произнесла Дарья. – Главное… главное, мы нашлись.
Она достала из кармана куртки платок, на ощупь отерла себе глаза, щеки, промокнула нос. Оглянулась на большую клетчатую сумку, стоявшую у двери. Сумка была застегнута на яркую крупную молнию.
– Я привезла с собою кое-что из Москвы…
– Ты живешь в Москве?
Дарья отрицательно покачала головой, смежила ресницы, затем открыла, посмотрела Широкову в глаза, опять закрыла – не верила, что видит брата, как и брат не верил в то, что видит сестру.
– Нет, в Москве я делала пересадку, – сказала Дарья, – а живу я в Амурской области, на станции Сковородино, – она вновь отерла платком веки, – там у меня семья, муж и две дочери… Фамилия у меня двойная – Бессараб-Половцева.
– Дашка, Дашка… – только и смог выговорить Широков, поморщился, ощущая собственную тупость, ступорное состояние, в котором пребывал сейчас – в нем возникло внутреннее недовольство самим собою, возникло и тут же пропало. – Дашка… Неужели это ты?
В горле у него опять возник плотный теплый комок, он сглотнул его, стараясь пропихнуть внутрь, но из этого ничего не получилось, и Широков закашлялся.
Конец ознакомительного фрагмента.