Дым отечества. В поисках привычного времени - стр. 19
Боря плавал многие годы на рыболовных траулерах, приписанных городу Мурманску. Затем вернулся в Москву и неожиданно стал писать морские рассказы. Да так здорово, что стал членом Союза Советских Писателей и начал получать различные премии. Премии и тиражи его рассказов свое черное дело сделали. Боря стал пить. Затем – очень часто. Потом – без перерыва. Перерывы наступали после очередной больницы. Но хорошо известно – никакая больница от такой болезни никого ещё не излечивала.
Оскар всегда увлекался аквариумными рыбками. Выпустил несколько книг. И неожиданно для всех нас в годы перестройки вдруг оказался владельцем двух магазинов, где продавались изумительные рыбки, а так же иная живность в виде попугаев, лягушек, змей и других гадов.
И наконец, к нашей компании примыкал Васька. Вернее – примыкала. Ибо Васька была девочкой, ничем особенным не отличавшейся. Но вот ходила за нами. Канючила, если мы хотели побыть только в мужском коллективе. Звали её вообще-то Василиса. Но мы называли её Васькой. И всем это было удобно.
Один раз, правды ради, я забастовал, требуя Ваську, как особу женского полу, из нашей компании удалить. Все молчали хмуро, и я пришел к выводу – мои претензии по удалению Васьки беспочвенны. И вовсе даже не нужны.
Вот так мы и жили. Весело. На ул. Горького – в кафе – мороженое. В парк им. Горького – на каток. Летом – в Химки. Купаться. Потом можно залечь в тени и пива попить. Да и девчонок «закадрить».
Все было. Молодость. Озорство.
По окончании института я уехал работать на Сахалин. Ребята меня провожали тепло. Договаривались писать. Васька даже всплакнула. Что взять-то – девочка.
На Сахалине меня направили директором рыборазводного завода. От Южно-Сахалинска около 100 километров.
Дороги – никакие. Дожди. Мошка. Зимой – пурга и заносы.
Но мне нравилось. Зимой я бегал на лыжах. Летом занимался производственными вопросами. И не очень я вспоминал друзей. И маму не часто баловал письмами.
А в маленьком поселке у меня составилась компания. Как бы теперь назвали нас – местная элита.
Мы часто, особенно по субботам – воскресеньям собирались вместе. Раздобыли патефон. У нас были три пластинки – Утесов, Вертинский и Лещенко. Под них мы и пели, и танцевали. И флиртовали дамы – жены моих друзей. А как иначе – дама без флирта – что авто без бензина – трястись будет, а вот ехать – никогда.
Мы очень весело проводили время и дружили. Я чувствовал, вот они, мои милые и настоящие друзья. Мужики. Которых мне так не хватало в жизни. Мы ведь были ребята, обожженные войной. И отцов у нас не было. Поэтому мы опыт жизни приобретали сами, спотыкаясь и набивая себе шишки об острые углы судьбы.