Дьявол во мне - стр. 11
В двенадцать лет мне было больнее, чем под колесами поезда. Честно. Готов поклясться.
Я сидел в чужой чистой одежде, пил горький чай и думал о том, что хотел бы стать великим пианистом, как Беначчи, или хотя бы маленьким Домианом, который бы прожил счастливую незаметную жизнь где-то на берегу Тихого или Индийского океана. Остров Пасхи подошел бы идеально для размеренного существования в полном затворничестве. Наедине с собой, аборигенами и своими творениями…
Марк вошел на кухню. Я, конечно же, услышал его и на мгновение выплыл наружу из глубин себя, тихо прихлебывая чай.
– Я думал, ты уснул в ванной.
Его голос был красивым, низким и… я бы сказал, командирским. Марк казался выше меня на полголовы. Отлично зная и ощущая свой сто семьдесят один, я предположил, что его рост – сто восемьдесят. Какой же это важный показатель для жизни! Наверное, он намного счастливее меня…
С разлетом в плечах, с хорошей спортивной фигурой. Не тощий, не излишне полный – средней комплекции. Его волосатые руки, крупные, истинно мужские кисти и широкие плечи несомненно придавали ему мужественности.
– Что-то не так? – спросил я у него на всякий случай, когда он сел на свободный стул рядом и закурил.
– Все так. Зачем ты это сделал?
Я заглянул ему в глаза, они были полны усталости, но и неподдельного интереса.
Я понял, о чем он спросил, но почему-то решил прикинуться дурачком. Все-таки незнакомый человек, непонятно, что у него на уме, какие планы относительно меня он строит. А вдруг он не полицейский, а маньяк-садист? Какой-нибудь извращенец, желающий приласкать мой седалищный нерв… Я не знал кто он, и от этого мне становилось не по себе. Смотришь в мрак. Мрак смотрит в тебя.
– Ты о чем?
– Почему ты бросился под поезд несколько часов назад?
Я не знал, что ему ответить. Что не хотелось жить, или не хотелось жить той жизнью, которой жил? И внезапно я понял: это две совершенно разные вещи.
– У меня были на то свои причины… – Я хотел было добавить что-то еще в свое оправдание, но в последний момент передумал и задал встречный вопрос: – Зачем ты меня спас?
– Ты, наверное, хотел сказать, зачем я тебя вытащил? Вытащить мертвеца из петли – еще не значит спасти его. Я так поступил потому, что это мой долг, моя работа. Но даже если отбросить понятия службы и долга, я бы все равно это сделал. Как и любой другой, стоявший у тебя за спиной. Человеческий фактор, полагаю.
– Понятно. Не уверен, что я поступил бы также.