Дьявол в бархате - стр. 50
– Спросим у грузчиков или носильщиков, кто-нибудь да знает, что это за место.
– А им-то откуда знать?
– Мы скажем, – невозмутимо ответил Фэнтон, дословно цитируя рукопись Джайлса, – что ищем аптеку под вывеской «Голубая ступка», в переулке Мертвеца, недалеко от Стрэнда, рядом с «Головой дикаря». Там мы и выясним, кто купил мышьяк.
– Умно, умно! – закивал Джордж, который никогда не отличался сообразительностью. – Отправляемся сию же минуту?
– Да. Я лишь ненадолго зайду к супруге…
Глаза Джорджа чуть не вылезли из орбит.
– Боже милостивый, Ник! Опять ты за свое?
– А ты, я гляжу, за свое? Угомонись. Лидия просто-напросто должна услышать мой голос. А потом… – Фэнтон осекся. Им вдруг овладело дурное предчувствие: вот-вот случится нечто ужасное. – А потом – в «Голубую ступку», что в переулке Мертвеца!
Глава шестая
Доверительная беседа в «Голубой ступке»
В чем в чем, а в вывесках на Стрэнде не было недостатка. Те, что висели рядом, сталкивались с грохотом и лязгом, иные врезались друг в друга с коротким оглушительным треском, напоминавшим пистолетный выстрел; вывески-одиночки раскачивались на своих цепях и закручивались вокруг себя, производя, в зависимости от тяжести и размера, самые разнообразные звуки – от высокого заунывного скрипа до загробного стона.
А все потому, что по Стрэнду гулял ветер, да не простой, а крепкий и порывистый, задувавший с Чаринг-кросса. Он гнал перед собой облака сажи, грозил сорвать шляпы и парики с голов добропорядочных прохожих, заставлял дергаться в диком танце вывески. Рассохшиеся и грязные, они, однако, поражали воображение буйством красок и сюжетов.
Вот раззявленный рот цвета новехонькой печной трубы; чуть дальше, над входом в харчевню, – зеленая русалка; а еще глаза, собачьи головы, три пьяные рыбы, и все они подпрыгивают, пляшут, качаются на волнах солнечного света, брызжа во все стороны малиновыми, пурпурными и золотыми вспышками, ветер же носится как безумный, врезается в облака сажи и, смешиваясь с ними, превращается в черный вихрь.
И все же, какой бы оглушающей ни была многоголосица вывесок, она тонула в гвалте, гомоне и грохоте, которые производили люди. Когда-то Стрэнд представлял собой солидную улицу с респектабельными домами; задние фасады их смотрели на туманные воды Темзы. Однако уже давно, задолго до Великого пожара, уничтожившего девять лет назад самые отдаленные районы – Истчип и Чипсайд, – Стрэнд пал под натиском торговцев всех мастей.
Теперь здешний воздух был наполнен омерзительной вонью, шедшей из сточных канав и канализационных труб, а от беспрестанного грохота колес о булыжники мостовой и ругани кучеров закладывало уши. Прибавьте к этому выкрики уличных торговцев, перекрываемые воплями зазывал, расхаживавших перед каждою лавкой, и вы в полной мере ощутите колорит Стрэнда образца семнадцатого века.