Дьявол и темная вода - стр. 33

– Прошу тебя… – взмолился Сэмми, в отчаянии сжимая руки друга. – Не оставляй меня здесь.

– Не оставлю, – пообещал Арент, удивленный тем, что Сэмми так боится тесного пространства. – Сейчас же пойду к генерал-губернатору.

Дрожащий Сэмми кивнул, но потом помотал головой.

– Нет, – просипел он и добавил чуть тверже: – Нет. Сначала ты должен спасти корабль. Поговори с капитаном, потом с констеблем. Узнай, почему нам грозит смерть.

– Это твоя работа, – возразил Арент. – Я спасаю тебя, а ты – всех. Так было всегда. Генерал-губернатор прислушается к разумным доводам, я уверен.

– У нас нет времени, – проговорил Сэмми, когда Дрехт взял его за плечо и подтолкнул к дверце.

– Я не могу делать то, что делаешь ты, – возразил Арент, тоже начиная паниковать.

– Тогда найди того, кто сможет, – ответил Сэмми. – Потому что я больше не могу тебе помогать.

– Вперед! – скомандовал Дрехт.

– Хотя бы кандалы сними, – взмолился Арент. – Они же не дадут ему покоя.

Дрехт задумчиво поглядел на ржавые цепи.

– Генерал-губернатор не отдал конкретных распоряжений насчет кандалов, – признал он. – Пришлю кого-нибудь, как только смогу.

– Теперь все зависит только от тебя, – обратился Сэмми к Аренту, потом встал на четвереньки и пролез в дверцу.

Дрехт закрыл засов, оставив узника в кромешной темноте.

Сара мерила шагами каюту, время от времени задерживаясь у окошка. К ее облегчению, Батавия оставалась на месте. «Саардам» не поднял якорь, значит у нее еще есть время, чтобы раскрыть заговор, угрожающий кораблю. Если она найдет неопровержимые доказательства до отплытия, тогда, возможно, удастся убедить ее твердолобого мужа в том, что им грозит опасность.

Плотник все не приходил, и нетерпение Сары возрастало.

– Будете так топать, корабль ко дну пойдет, – пожурила ее Доротея. Она стояла на коленях перед комодом и раскладывала наряды Сары по ящикам.

Горничной прощалась дерзость, поскольку она служила в семье так давно, что Сара уже и не помнила жизни без нее. Доротея работала в доме губернатора еще до того, как он женился, и только ее забота и добродушное ворчание приносили Саре успокоение в первые горькие годы брака.

Косы Доротеи посеребрила седина, но во всем остальном она осталась прежней. Она редко улыбалась, никогда не повышала голос и не распространялась о своем прошлом. Несмотря на это, Сара с ней сблизилась за эти годы, поскольку Доротея была острой на язычок, время от времени изрекала мудрости и ненавидела генерал-губернатора.

В дверь трижды постучали. Доротея с трудом поднялась – ее все время мучила боль в коленях – и недовольно открыла дверь.