Дьявол и Господь Бог - стр. 3
>Орест. И убийца царствует. Ему выпали пятнадцать лет счастья. Я думал, что боги справедливы.
>Юпитер. Тише, тише! Не спешите винить богов. Разве нужно всегда наказывать? Не лучше ли было обратить смятенье на благо нравственного порядка?
>Орест. Так они и поступили?
>Юпитер. Они наслали мух.
>Педагог. При чем тут мухи?
>Юпитер. О, это символ. Сейчас я вам покажу, что они сделали. Видите эту старую мокрицу – там, вон она семенит на своих черных лапках, прижимаясь к стене; перед вами великолепный образчик фауны, кишащей в здешних щелях, черной и плоской. Я кидаюсь на насекомое, хватаю его и доставляю вам. (Бросается на старуху, вытаскивает ее на край сцены.) Вот моя добыча. Ну и мерзость! Эй! Чего моргаешь! Вы ведь здесь привыкли к раскаленным добела мечам солнца. Прыгает, как рыба на крючке. Скажи-ка, старая, ты, должно быть, потеряла дюжину сыновей; ты черна с головы до ног. Ну, говори, может быть, я тогда отпущу тебя. По ком ты носишь траур?
>Старуха. Это костюм Аргоса.
>Юпитер. Костюм Аргоса? А, понимаю. Ты носишь траур по своему царю, по своему убиенному царю.
>Старуха. Замолчи! Замолчи, бога ради!
>Юпитер. Ты достаточно стара, ты вполне могла слышать те чудовищные крики, они неслись целое утро по улицам города. Как ты поступила тогда?
>Старуха. Как я могла поступить? Мой муж работал на поле, я задвинула все засовы.
>Юпитер. Да, и приоткрыла окно, чтобы лучше слышать, притаилась за занавеской, дыханье у тебя перехватывало, в животе сладко щекотало.
>Старуха. Замолчи.
>Юпитер. Ох и жаркая ж у вас была в ту ночь любовь! Вот праздник-то был, а?
>Старуха. О! Господи… жуткий праздник.
>Юпитер. Багряный праздник, вы так и не смогли похоронить память о нем.
>Старуха. Господи! Вы из мертвецов?
>Юпитер. Мертвец! Ступай, ступай, безумная. Не твое это дело, кто я. Подумай лучше о себе, о том, как вымолить прощенье неба покаяньем.
>Старуха. О, я каюсь, господи, если бы вы знали, как я каюсь! И моя дочь тоже кается, и зять ежегодно приносит корову в жертву; и внука, которому седьмой год, мы приучили к покаянию. Он послушен, как овечка, весь беленький и уже исполнен чувства первородного греха.
>Юпитер. Это хорошо. Убирайся, старая паскуда, смотри не сдохни без покаяния. В нем вся твоя надежда на спасение.
Старуха убегает.
Или я ошибаюсь, судари мои, или это пример подлинной набожности, на старинный манер, и в страхе крепость ее.
>Орест. Что вы за человек?
>Юпитер. Дело не во мне. Мы говорили о богах. Ну, следовало ли поразить громом Эгисфа?
>Орест. Следовало… А, не знаю я, что следовало и чего не следовало, мне плевать… Я не здешний. А Эгисф кается?