Дьявол без сердца - стр. 28

Теперь их не было. Больше никаких семейных поездок, тортов и шаров. Больше никаких дней рождения, которые имели бы значение.

Мой дядя однажды попробовал что-то похожее организовать. Он купил мне большой шоколадный торт и привел в популярный в городе игровой зал.

Я сидел за столом в обеденной зоне и смотрел в окно. Думая. Вспоминая. Анализируем.

— Марк иди поиграй, — сказал он, — Это твой день рождения.

Он сидел напротив меня, крепкого телосложения, с волосами цвета пшеницы и светло-карими глазами, почти такими же, как у моего отца. Он не был красивым мужчиной, но тщеславным, поэтому его волосы всегда были идеально причесаны, а одежда идеально выглажена. На нем был строгий синий костюм, который выглядел совершенно неуместно среди детей и родителей с измученными лицами в футболках, бродящих по игровому залу.

До «Того дня» я нечасто видел дядю. Они с моим отцом поссорились, когда мне было семь лет, и мой отец больше никогда о нем не говорил. Несмотря на это, дядя Ваня взял меня к себе вместо того, чтобы позволить мне оказаться в системе детского дома, что, я думаю, было очень мило с его стороны.

— Я не хочу играть, — я постучал костяшками пальцев по столу. Один. Два. Три. Три выстрела. Три тела падают на пол. Я зажмурился и приложил все свои силы, чтобы выкинуть эти образы из головы. Но видения вернуться, как делали это каждый день, начиная с того самого дня.

— Что ты хочешь? – спросил дядя.

Я посмотрел ему в глаза. Он держал взгляд несколько секунд, прежде чем опустить глаза.

После того как моей семьи не стало, люди не смотрят мне в глаза. Они отворачивались — не потому, что жалели меня, а потому, что боялись какой-то базовый инстинкт выживания глубоко внутри них кричал им, чтобы они бежали и никогда не оглядывались назад.

Это было глупо: взрослые боялись одиннадцатилетнего, а теперь двенадцатилетнего мальчика. Но я их не винил. У них были на то причины.

Потому что однажды я разорву мир на части голыми руками и заставлю его заплатить за то, что он у меня отнял.

— Чего я хочу, дядя, — сказал я, и мой голос все еще улавливал чистый, высокий тон мальчика, еще не достигшего половой зрелости, — Это месть.

Я открыл глаза и медленно выдохнул, позволяя воспоминаниям нахлынуть на меня. Это был момент, когда я нашел свою цель и повторял ее каждый день на протяжении четырнадцати лет.

Мне пришлось обратиться к доктору в течение нескольких лет после смерти моей семьи. И их поменялось огромное количество, потому что они не смогли мне помочь, хотя дядя и искал лучших специалистов.

Но все они говорили мне одно и то же: что мое навязчивое внимание к прошлому будет препятствовать процессу моего исцеления и что мне нужно сосредоточить свою энергию на других, более конструктивных занятиях.