Дядя самых честных правил. Книга 1 - стр. 5

– Бобров, скажи честно, ты был уверен, что я поеду?

Он пожал плечами.

– У меня выбора нет. Если я тебя не привезу, твой дядя меня в бараний рог согнёт. Он мои карточные долги выкупил.

Я сочувственно хлопнул его по плечу, рухнул на широкое сиденье и почти мгновенно уснул.

Разбудил меня сильный толчок. Я дёрнулся, открыл глаза и потряс головой.

– Gorazd tiy spat’, Konstantin Platonovich.

Мне потребовалось секунд пять, чтобы понять, – что за небритая рожа маячит напротив, и о чём она говорит. Тьфу ты, ёшки-матрёшки, это же вчерашний знакомец Бобров. А сам я в экипаже и куда-то еду.

Ещё пара секунд, и я вспомнил – в Россию! Напоил и уломал, чёрт языкастый.

– Доброго утра, – буркнул я недовольно, по-новой вспоминая русский язык.

– Да какое утро, за полдень уже.

Я отодвинул занавеску на окошке в дверце и хмуро посмотрел на пейзаж, проносящийся мимо.

– Где мы?

– Недавно Льеж проехали.

Мысленно вспомнив карту, я поморщился. Неплохо мы удалились от Парижа, скоро граница и немецкие княжества.

Бобров повернулся и постучал в стенку экипажа, подавая знак вознице.

– Сейчас остановку будем делать. Заодно и пообедаем.

И правда, через десять минут наш экипаж свернул с тракта и остановился у придорожной гостиницы. Я распахнул дверцу и спрыгнул на землю.

Разминая ноги, подошёл к лошадям и удивлённо поднял брови. Механические скакуны с Авалона! Кливлендские гнедые, если не ошибаюсь. Похоже, мне надо менять представление о России. Даже в Париже дворяне предпочитают ездить на живых лошадях, не слишком жалуя заграничные новинки. Может, моя родина и не такая отсталая, как принято считать в Европе. Бродят ли там медведи по улицам, или это досужие байки?

– Костя, – окликнул меня Бобров, – идём. Судя по запаху, здесь вполне сносно кормят.

Обеденный зал в гостинице был светлым, скатерти чистыми, а прислуга симпатичная.

– Что будете заказывать, господа?

Девица, подошедшая к нашему столику, нарочно выпячивала грудь с глубоким декольте и лукаво улыбалась.

– Рекомендую взять свежайший «кюисс де гренуй», с чесноком и горчицей.

– Неси, красавица, – Бобров осклабился, – я сейчас что угодно съем.

– А мне яйца пашот и лотарингский пирог.

– Вина?

Я кивнул:

– Белого.

Хихикнув и стрельнув глазками в Боброва, девица убежала.

– А что там с письмом?

– Какое письмо? – Бобров так увлёкся разглядыванием служанки, что не сразу понял вопрос.

– Ты вчера сказал, что у тебя письмо для меня. Видимо, от дяди.

– Да, точно. Прости, из головы вылетело.

Он вытащил из внутреннего кармана камзола сложенный листок без конверта и протянул мне.