Дядя самых честных правил. Книга 1 - стр. 22

Я вздохнул. Куда я еду? В пасть крокодилу?

– Я выйду на почтовой станции, а дорогу в поместье Кузьма и так знает.

Было видно, что Боброву сейчас не до меня. У него явно намечались какие-то дела в Муроме, особенно важные после долгого отъезда. Он ёрзал, выглядывал в окно и места себе не находил. Понятно, почему он желал избавиться от моей компании побыстрее. Да и пусть! Для встречи с дядей мне помощники не нужны, сам разберусь.

Простились мы тепло.

– Удачи тебе, друг.

Бобров хлопнул меня по плечу.

– Спасибо.

– Ты, главное, не тушуйся. Дядя твой, хоть и с тяжёлым характером, а человек неплохой. Думаю, вы с ним поладите.

– Твои слова да богу в уши.

– Но если не сложится, приезжай. Чем смогу – помогу. Уж точно побираться не придётся.

– И тебе удачи, Пётр. Ещё свидимся.

Дорога в усадьбу шла через лес. Суровый такой, дикий. Ели до неба, сосны, мох с веток, как длинные бороды. Может, хоть здесь медведи водятся? За столько дней в России так ни одного и не увидел.

Лес кончился, и мы выехали на пригорок. Экипаж остановился, и я услышал, как возница спрыгнул на землю.

– Константин Платонович, посмотрите!

Я открыл дверь экипажа и вышел наружу. Котёнок, занявший место Боброва, открыл один глаз, посмотрел, куда это я, и снова задремал.

– Вот она, усадьба.

Кузьма показал рукой, хотя ошибиться было сложно. Двухэтажный каменный дом с башенками, колоннами на входе и высоким шпилем. Флюгер на шпиле изображал фигуру с косой в руке.

– А вон там, рядом, деревня.

– Как называется?

– Злобино, ваш благородие. Как и усадьба.

А чего я, собственно, хотел? Как может называться деревня, хозяин которой настроил против себя всю округу? Не Добренькое же!

– Ваш благородие, Константин Платонович, – Кузьма теребил в руках шапку и смотрел куда-то вбок.

– Говори, не размазывай.

– Вы на Василия Фёдоровича не обижайтесь, ежели он злиться будет. Сами понимаете, уже два года, как с постели встать не может.

Я хмыкнул. Да, несладкая жизнь у дяди.

– Он человек душевный, добрый по-своему. Ну, палкой огреет в сердцах, ну, выпороть велит. А недоимки в засуху всем прощал. И детей всегда одаривал в Рождество, никого не забывал. Сердце у него слабое, как поругается, так болеет потом. Вы уж помягче с ним, соглашайтесь, что он скажет.

Ты смотри, каков дядя – крепостные-то за него горой, в обиду не дадут.

– Не бойся, Кузьма, с дядей конфликтовать я не намерен. Едем, устал я путешествовать.

Экипаж вкатился в имение. Кузьма ловко остановился прямо перед парадным входом и открыл мне дверь. И я наконец-то почувствовал – доехал. Всё, в ближайшее время никаких поездок.