Дядя из 90х - стр. 13

Машин на улицах было немного, студенты, за исключением платных отделений юрфака и эконома, добирались до учёбы на общественном транспорте, и не испытывали по этому поводу никаких комплексов. Зарабатывала молодежь разными способами – от откровенного криминала и проституции до написания курсовых, рефератов и прочих заумных вещей. Одними из самых выгодных шабашек являлись всевозможные выборы. Не особенно упираясь, там можно было срубить нехилую сумму на сборе подписей, распространении материалов и т.п. Пацаны просто заявлялись в общаги, причем предпочтение отдавалось женским, и шли подряд по комнатам – паспорта у иногородних всегда с собой, а сотня подписей за каких нибудь жуликов – это уже пятихатка, либо косарь, в зависимости от щедрот предвыборного бюджета.

С сотовыми телефонами и пейджерами расхаживали исключительно бизнесмены и бандиты самого высокого ранга, а компьютер являлся редкостью такой же, как и бескорыстный политик. Интернета же не было почти нигде, разве только в общественной библиотеке, и с убийственно низкой скоростью. Продукты в магазинах представлены были двух разновидностей: либо хлынувший в Россию – матушку в свете "рыночных" реформ западный продуктовый ширпотреб, набитый привычной Андрею химией, но с яркими этикетками, либо чудом выжившие остатки советского пищепрома, продолжающие соблюдать ГОСТы, и отличающиеся непривычным натуральным качеством. Одежду большинство горожан приобретало на Центральном рынке – от шуб и пальто до трусов и лифчиков. Примеряли тут же, за прилавком, иногда достаточно было пройтись туда-сюда несколько раз, чтобы увидеть стриптиз разной степени качества. За книжками, видео и аудио кассетами, мёдом и стиральным порошком тоже ездили на рынок, а привычные Андрею сети ещё даже не начали своё победоносное шествие по стране, на корню убивая малый бизнес.

Это что касается внешних отличий. Внутренне же окружающие Андрея люди являли собой причудливое, часто противоречивое сочетание черт характера, воспитанных лишь несколько лет, как развалившимся Советским Союзом, и черт, которые кто-то вынужденно приобретал, а кто-то с удовольствием обнажал, периода первоначального накопления капитала, со всей его нелицеприятной спецификой.

Андрей привыкал, тоска по утерянному, по своему времени, родителям и друзьям накатывала всё реже, и уже совсем не казалось странным именовать свою двоюродную бабушку мамой, а дядин друг юности дядя Дима стал уже для него лучшим корешем Димоном Малютиным. Пора подвести какие-то итоги, систематизировать информацию, размышлял Андрей, неспешно прохаживаясь среди деревьев во время очередной прогулки с Чернухой.