Двуявь - стр. 14
– Ты давно этой темой интересуешься?
– Давно, со школы ещё. Дед – космолётчик, я говорил уже, ну и родители были тоже… Но меня, как ты поняла, не столько само открытие занимает, сколько его последствия, изменения в мире. Я же, типа, историк. Вернее, пока ещё так, личинка будущего историка.
Тоня рассмеялась, и он подумал, что этот смех ей очень идёт. Как и эта пёстрая осень.
– Ой, не могу! «Личинка»… Это ж надо было додуматься… Да вы у нас, Юрий, просто образец скромности, недосягаемый эталон.
– Этого не отнять.
– Вижу, вижу. Но всё-таки – как ты выдумывал другой мир, который без «антиграва»? Там же куча деталей, влияющих друг на друга. Транспорт, политика, настроения в массах…
– Даже не знаю, как-то само представилось. Или сон из памяти всплыл – старый, полузабытый. Как, знаешь, старинная фотография – выцвела, полиняла, только силуэты видны, но общий смысл понять ещё можно. Вот. Препод задал эссе, я стал насчёт темы соображать, ну и забрезжила эта картинка смутно. Прикинул – а действительно, могло что-то такое быть. Детали пришлось додумывать, но в целом получилось забавно. Даже эти, вон, оценили.
– Оценили, ага. Теперь бы ещё понять, какой им с этого прок. И к чему была эта фраза, что стране опять нужно чудо.
Юра только развёл руками. Тоня, посмотрев на часы, вздохнула с видимым сожалением. Сказала:
– Скоро звонок уже. Пора возвращаться.
– У меня, если честно, никакого желания. Настроение вообще не учебное.
– У меня тоже. Но что ж теперь?
Она посмотрела с лёгкой хитринкой, будто подначивала – давай, фантазёр-историк, прояви инициативу, предложи достойный выход из тупика. Юра насупился, демонстрируя стратегическое мышление, и изрёк:
– Ну, раз уж мы катимся по наклонной, останавливаться нельзя. Поэтому на занятия я вас, товарищ Меньшова, не отпускаю. Решение принято, возражать не советую, ибо в гневе я зело страшен.
– Да, – согласилась Тоня, – мороз по коже.
– То-то же. Значит, сейчас встаём и идём отсюда подальше.
– Роскошный план. Подкупает, я бы сказала, своей конкретностью.
Они выбрались из-под зонтика и зашагали прочь, оставив университет за спиной. Дойдя до перекрёстка, свернули на поперечную улицу. Навстречу проплыл городской автобус, как его называли по старой памяти: в отличие от аэрокара, он на маршруте не поднимался к небу, а скользил над землёй. Такой транспорт лучше подходил для старых кварталов, где дома стоят тесно, над дорогой нависают деревья, а от остановки до остановки – рукой подать.
Асфальт, давно отвыкший от прикосновений колёс, был, однако, подлатан для пущей декоративности. Пятиэтажки, построенные ещё при Шелепине, всматривались друг в друга близорукими окнами, надменно выпячивая губы-балконы. Блестели витрины в цокольных этажах – булочная, хинкальная, канцтовары, салон беспроводной связи. Жирные голуби бродили по тротуару, нехотя уступая дорогу людям.